Хотинская война и конкуренты хана Герая
Позволим себе немного отклониться от хронологии и перепрыгнуть через 20-летие: уж очень тесно этот вопрос связан с предыдущим тематически. Еще одним театром военных действий крымского войска в первой половине XVII века стала Молдова. В 1620-21 годах на ее территории развернулась большая Хотинская война между Речью Посполитой (Польшей) и Османской империей. Какую роль сыграли в этой войне крымские отряды? Было ли им внове воевать в Молдове или дорожка туда была протоптана раньше?
Придунайские княжества, то есть Молдова и Валахия, в тот момент являлись вассалами Османской империи. В отличие от прочих стран, завоеванных турками в Европе, эти княжества сохраняли некоторую внутреннюю автономию, однако верховное управление ими находилось в руках Стамбула.
Юзеф Брандт. Хотинская битва. 1867 год
Но были и другие державы, считавшие, что тоже имеют право на верховенство над этими территориями. В первую очередь это была, конечно, Польша, которая, не без исторических на то оснований, претендовала на протекторат – в частности, над Молдовой. Но для нас еще более интересным является то, что на эти же территории – во всяком случае, номинально – имели право претендовать и крымские ханы. Потому что в предыдущие столетия Молдова и Валахия являлись вассалами Золотой Орды. А крымские ханы, как хорошо известно, и как мы уже подробнейшим образом старались пояснить в прежних передачах, считали, что унаследовали титул и формальные права верховенства ордынских ханов над всей бывшей территорией Золотой Орды и ее вассалов – от Каспия до Карпат и от Новгорода до придунайских княжеств. И это имело даже свое отражение в дипломатической практике, а именно – крымскому двору ежегодно поступала дань из Молдовы. Эта дань была чисто символической и выражалась в каких-то совершенно мизерных цифрах, как, например, поставки меда для ханской кухни, однако это была именно дань – политически очень весомая привилегия Гераев, и это было продолжением традиции выплаты дани придунайскими княжествами верховному ордынскому правителю.
Крымские ханы, в частности, Сахиб I Герай, в свое время помогли османам подчинить Молдову, однако никогда не пытались покорить ее себе – уже просто потому, что ее крепко держали в руках османы, да и вообще для Крыма был нехарактерен экспансионизм. Правда, Гази II Герай попытался было убедить османский двор дать Крыму побольше влияния в этих княжествах, например, чтобы султан назначал туда правителями не стамбульских греков, как это делалось, а крымскотатарских принцев из династии Гераев. Или чтобы султан позволил хану получать оттуда не символическую медовую дань, а собирать там полноценный денежный налог, чтобы восполнять свои немалые затраты на участие в османских военных кампаниях.
Но в итоге Гази II Герай получил от Стамбула весьма свирепый отпор. И больше Крым таких претензий не выдвигал. В начале XVII века передний край конфликта за Молдову пролег между Турцией и Польшей, столкновения на этом краю были яростные, и Крым в них участвовал – в точности, как и в Венгрии – уже лишь на правах вспомогательной военной силы при османском войске.
Поначалу османам удалось добиться на этом направлении успехов: в 1620 году они разгромили у Цецоры крупную польскую армию. Воодушевленный этой удачей, султан в следующем году послал к крепости Хотин на польско-молдавском пограничье гигантское войско числом свыше ста тысяч человек. Речь теперь шла уже не о споре за Молдову, а о попытке Турции захватить саму Польшу. Но король выдвинул ему навстречу свою армию из 60 тысяч поляков и украинских казаков, и два исполинских войска сцепились в клинче, не в силах сдвинуть друг друга с места. Хотинская битва стала одним из крупнейших европейских сражений XVII века. Польское войско, объединенное с украинскими казаками, было малочисленнее, но сильнее, и потери султана были больше, чем у короля. В конце концов противники, не в силах полностью одолеть друг друга, заключили мирный договор и разошлись.
Роль крымских татар в этой схватке была незначительной. Хан Джанибек Герай вообще вышел на эту кампанию с большой неохотой, и тому были серьезные причины. Во-первых, незадолго до того крымская армия потерпела сокрушительный разгром в Иране, потеряв на поле боя не менее восьми тысяч бойцов. Во-вторых, хан не хотел оставлять Крым, потому что с Кавказа туда собирался вторгнуться другой претендент на ханский трон – Шахин Герай, который только и ждал момента, чтобы остатки ханского войска покинули полуостров, и тогда путь на Бахчисарай был бы для него открыт. В итоге крымская армия сражалась под Хотином вполсилы и неудачно, вследствие чего султан обвинил хана, что тот намеренно саботирует кампанию и даже угрожал казнить его.
Ну и, кроме того, крымских татар в этом походе, прямо как в Венгрии, турки снова бросили на пушки – а против такого противника крымцы, даже при всем желании, просто не могли сражаться эффективно. Хан хотел бы, конечно, чтобы его и без того истощенному войску дали более легкое и прибыльное задание: опустошать украинские территории, прилегающие к Хотину за линией фронта. Однако эту «приятную работу» султан поручил конкурентам хана – Буджакской Орде, а крымскому хану строго приказал оставаться под стенами Хотинской крепости.
Здесь, пожалуй, надо пояснить, что такое Буджакская Орда. Это было сообщество кочевников, населяющее Буджак – полосу приморских степей между Днестром и Дунаем, нынешний юг Одесской области. Улусы степняков обитали там еще с ордынских времен, и их число постоянно пополнялось – то за счет кочевников, осевших там после падения Большой Орды, то за счет мигрантов из крымских степей, спасавшихся на Дунае от голода и неурожая, время от времени постигавших Крым. К началу XVII века это сообщество имело где-то до 20 тысяч бойцов, а возглавлял их всех мирза Кан-Темир из рода Мангыт.
Земля, на которой жила Буджакская Орда, формально принадлежала Османской империи, а сами они, снова-таки формально, считались подданными хана. Но на деле Буджакская Орда не признавала ничьей власти над собой, если ей это не было выгодно. Это было своего рода, так сказать, татарское казачество, потому что Буджак жил, помимо скотоводства и зачаточного земледелия, непрестанным грабежом окрестных территорий: Украины и Молдовы. Причем если в военное время такое их поведение было выгодно Турции и Крыму как мощный рычаг давления на соседние страны, то в мирное время буджакцы превращались в головную боль для Бахчисарая и Стамбула, потому что буджакцы – в точности, как казаки – не обращали внимания на ханские и султанские мирные договоры с соседями и продолжали свои набеги, ломая тем самым всю внешнюю политику Бахчисарая и Стамбула.
Время от времени то хан, то султан пытались навести в этой орде порядок железной рукой, но толку от этого было немного.
А в описываемый период, почуяв слабину в хане – а Джанибек Герай действительно был слабым и малоспособным правителем, хотя и сравнительно долго удержался на троне – мирза Кан-Темир задался целью полностью сбросить зависимость от Крыма и подчинить свою Орду напрямую Стамбулу. То есть, по сути, уравнять Буджакскую Орду по статусу с Крымом. И потому он рассматривал хана как конкурента. Кан-Темир оказал султану неоценимые боевые услуги на молдавской границе, и теперь ходил у него в фаворитах. А Джанибек Герай, соответственно, за отсутствие военного рвения попал в султанскую опалу.
Мы рассказываем о Буджакуской Орде столь подробно потому, что в ближайшие годы она превратится в очень важную и фактически независимую силу на местной политической арене. Да и потом, в XVIII веке, снова проявит себя, и снова не самым конструктивным образом. Словом, этого менее известного игрока тоже следует принимать во внимание, когда речь идет о событиях того периода.
Казаки за хана – против султана
Истории Крымского ханства не повезло дважды: в Российской империи ее писали преимущественно в черных красках, а в Советском Союзе вообще попытались забыть. Да и жители современной Украины, чего скрывать, по большей части находятся в плену российских мифов и заблуждений о крымских татарах. Чтобы хоть немного исправить ситуацию, Крым.Реалии подготовили цикл публикаций о прошлом Крымского ханства и его взаимоотношениях с Украиной.
Начало 17 века ознаменовалось не просто очередным вмешательством османских султанов в дела ханов Крыма, что случалось и раньше, но и эпизодами прямого сопротивления крымцев усилению османского влияния. Наиболее ярким из них стала, пожалуй, многолетняя борьба за Крым Джанибека Герая с Мехмедом Гераем ІІІ, в которой участвовали и турецкие янычары, и украинские казаки. Давайте вначале обрисуем общую ситуацию с правами обоих на крымский престол и рассмотрим первый этап их борьбы.
Когда Стамбул снял с трона Джанибека Герая, припомнив ему, в том числе, и неудачу в Хотинской кампании, а Мехмед III Герай был посажен на трон вместо него, то поначалу отношения нового хана со Стамбулом складывались вполне позитивно. Но затем султан потребовал, чтобы хан, как и его предшественники, выступил с войском в Иран. И на это последовал жесткий отказ. И этот отказ обеспечил Мехмеду III Гераю всенародную поддержку, потому что после страшной резни, которой крымское войско подверглось там от кызылбашей в прошлый раз, никто в Крыму в Иран идти уже не хотел.
И тогда история Мехмеда II Герая как будто повторилась снова. В ответ на отказ идти в Иран султан объявил о низложении хана с трона и послал в Крым войско, чтобы вернуть на трон покорного себе Джанибека Герая. Но Мехмед III Герай учел опыт своего деда и приготовил оборону. Правда, крымским всадникам было бы практически невозможно сражаться против янычар, а ружейных стрелков у хана было очень мало. Но тут на помощь пришел случай.
Начало 17 века – это разгар крайне активных и удачливых походов на Черное море лодочных флотилий украинских казаков. Казаки чуть ли ежегодно нападали с моря на Крым и громили прибрежные поселения. Вот и теперь, в 1624 году, в руках крымских дозорных оказались участники очередного такого похода, чья флотилия была выброшена на берег штормом. В обычное время их, без сомнения, просто продали бы в Турцию на галеры, но теперь, в условиях войны с султаном, работорговля между Турцией и Крымом приостановилась, и казаков привели к ханскому брату, Шахину Гераю. В обмен на жизнь и свободу пленные казаки согласились помочь ханскому войску достойно встретить янычар. А казаки были на тот момент, пожалуй, единственными в Крыму, кто мог на равных поспорить с янычарами в ружейном и пушечном бою.
И когда османский паша, высадившийся в Кефе, двинул свою армию к Бахчисараю, чтобы силой низложить взбунтовавшегося хана, объединенное крымско-казацкое войско встретило его под Карасубазаром и дало такой отпор, что паша бежал в крепость Кефе, сел на корабль и ушел в море, докладывать султану о поражении.
Однако важно заметить, что Мехмед III Герай не объявил о разрыве отношений Крыма с Турцией. Он лишь восстал против несправедливости в отношении себя, но саму крымско-турецкую унию под сомнение не ставил. И когда султан, загнанный в тупик разгромом османских войск под Карасубазаром, был вынужден прислать Мехмеду III Гераю указ, возвращавший и подтверждавший его права на престол, хан с почтением принял эту бумагу – и отправился себе править в Бахчисарай.
Но брат и ближайший советник хана, Шахин Герай – который, по сути, сам и организовал карасубазарскую оборону – занимал куда более радикальную позицию. Он считал, что Бахчисараю следует окончательно порвать со Стамбулом, который лишь нещадно эксплуатирует крымских татар, тысячами губя их в чужих землях в бесполезных для Крыма войнах. Но было понятно и то, что Крым не имеет сил для настоящей большой войны с Турцией. И потому Шахин Герай стал собирать коалицию, участниками которой видел давних врагов османов, а именно Иран с подвластными ему правителями Кавказа и Польшу с ее многотысячным украинским казацким войском.
И здесь встречаем в документах очень интересную, красноречивую деталь. В своем письме к польскому королю Шахин Герай пишет ему, приглашая к антитурецкой коалиции: не присылайте нам больше в качестве даров золота и меховых шуб, как это велось исстари, а вместо того лучше пришлите нам пороха и свинца, потому что прежде мы покупали эти запасы у турок, но теперь, будучи нашими врагами, они перестанут продавать их нам.
А казаки, уцелевшие в карасубазарском сражении, отправились домой, на Запорожье, с хорошей наградой и с поручением собрать как можно больше своих товарищей на службу Шахину Гераю. Казакам даже дали повозки, чтобы доставить домой посуху их лодки, на которых они прибыли в Крым как пираты, а ушли, по чудесному стечению обстоятельств, как герои и союзники.
А Мехмед III Герай благополучно продолжил свое правление, и этот мирный период продлился четыре года, пока хану снова не довелось схватиться со своими противниками.
Раз уж мы затрагиваем эту тему, давайте поговорим об общей ситуации в крымско-украинских отношениях в первой половине 17 века. Только что мы видели казаков и крымцев по разные стороны баррикад в Хотинской войне, еще раньше запорожцы вошли во вкус морских походов на Крым – и вдруг все переменилось, и вот старые враги сражаются плечом к плечу. Почему давние обиды были позабыты, и как в дальнейшем развивалось крымско-украинское сотрудничество? Удалось ли запорожцам отстоять самостоятельность ханов?
Я твердо придерживаюсь той точки зрения, что Крымское ханство и украинское казачество неверно считать как старыми врагами, так и старыми друзьями. Потому что каждое из этих двух крайних утверждений очень легко опровергнуть несметным множеством противоположных фактов. Какие ж они враги, если не раз, как вы и говорите, плечом к плечу сражались против общих противников? И какие ж они друзья, если на протяжении нескольких столетий с большим мастерством и огромным рвением пускали кровь друг другу?
Вот кем они действительно были – то это старыми соседями. Соседями, которые не испытывали по отношению друг к другу ни страха, ни, соответственно, иррациональной ненависти. И которые – в случае совпадения их интересов – действовали слаженно и эффективно. А в случае несовпадения интересов наносили один другому разрушительные удары.
Такова была политическая культура средневековья, и это следует учитывать при анализе событий тех лет. И именно по этой причине обречены на провал любые попытки характеризовать события средневековья в модных современных терминах «вечной вражды», «вечной дружбы» и при помощи прочих упрощенных ярлыков.
Если вернуться к событиям 1620-х годов, о которых у нас сейчас идет речь, то описанная мною закономерность проявилась в них весьма ярко.
Итак, правители Крымского ханства на этот момент были заинтересованы в союзе с Польшей и с украинскими казаками для совместного противостояния Османской империи. Украинские казаки были заинтересованы получить максимальную автономию от Польши, но в то же время получать от нее жалование за то, что они охраняют границы Речи Посполитой от крымскотатарских и буджакских нападений. А Польша была заинтересована, во-первых, прекратить эти татарские нападения, а во-вторых, превратить своевольное украинское казачество в жестко контролируемый инструмент государственной политики, но при этом максимально компактный и необременительный для казны. А в войне с Турцией Польша не была заинтересована абсолютно, потому что такая война грозила огромными осложнениями, а Крым не являлся ни достаточно сильным, ни достаточно надежным союзником для такой войны. В Польше были политики, горячо поддерживавшие идею борьбы против Турции совместно с Ираном и Крымом, но король не верил в успех такого необычного альянса и, как показало будущее, был прав в этом.
И добавлю: наконец, еще один весьма важный мотив украинского казачества – заработок. Ведь у казаков было мало иных источников дохода, помимо военных трофеев: королевского жалования подавляющее большинство из них не получало, некая экономическая деятельность у них, конечно, велась, но была далеко не главным занятием этого военного сообщества. В этом казаки весьма походили на буджакцев и определенные прослойки крымского общества, которые тоже зачастую были вынуждены воевать просто для того, чтобы прокормиться. Именно поэтому строгие запреты на самовольные походы в соседние страны и вызывали у военных сословий по обе стороны границы возмущение и открытое неповиновение. Поскольку что бы ни велели своим подданным на пограничьях турецкий султан или польский король, Запорожье и Буджак, а порой и Крым, ходили в походы не тогда, когда им это было позволено, а тогда, когда им это требовалось.
Словом, как можно видеть, интересы сторон во многом были противоречивы. И это противоречие поставило серьезную проблему перед Крымом, пытавшимся создать антитурецкий союз с королем и с казачеством. Потому что интересы короля и казачества были далеко не одинаковы.
Лично побывав на Днепре, в 1625 году Шахин Герай заключил с казаками союз. Но тут же в Крым поступило повеление хану от османского султана выступить на Польшу. Султан, понятно, хотел рассорить союзников и поставить хана в политический тупик. Однако вышло иначе: казаки сами попросили крымское войско вступить в украинские пределы, потому что готовились к схватке с польским войском. И в итоге Мехмед III Герай совершил такой поход, тем самым ублажив на время султана и оказав услугу украинским союзникам. Но такой поход грозил разрывом с другим партнером – польским королем. Потому Шахину Гераю пришлось умасливать и короля. Поскольку король жестко требовал от казаков, чтобы те не ходили по Днепру в самовольные морские рейды на Крым и на Турцию, чтобы не навлекать ответных ударов оттуда на Украину, то Шахин Герай счел, что Польше будет приятно, если он построит на Нижнем Днепре новые крепости, которые пресекут такие морские набеги. Шахин Герай и построил их, с помощью турецких инженеров, но король остался недоволен, потому что предпочитал контролировать морскую активность казачества самостоятельно – тем более, что казацкие флотилии могли еще пригодиться Речи Посполитой.
В 1628 году против крымского хана выступил мирза Кан-Темир, предводитель Буджакской Орды, действовавший в интересах султана. Его войску удалось ворваться в Крым, захватить полуостров и осадить Мехмеда III и Шахина Гераев в крепости Чуфут-Кале. Осада продлилась месяц, и изнуренный голодом гарнизон крепости был уже готов пасть, но тут от Перекопа к крепости подошли 4 тысячи украинских казаков, разгромили буджакцев, сняли осаду и спасли хана. При этом на переходе от Перекопа погиб гетман казаков, Михайло Дорошенко, дед знаменитого в будущем гетмана Петра Дорошенко.
Ханские войска и казаки загнали орду Кан-Темира в крепость Кефе, но захватить его там не смогли, а тут на помощь мирзе явился и турецкий флот. Крымские беи заняли сторону султана, Мехмед III и Шахин лишились поддержки собственного войска, и им пришлось вместе с казаками бежать на Запорожье. Оттуда Шахин Герай просил помощи у польского короля, предлагая ему даже, чтобы Крым вошел третьим государством в состав Речи Посполитой. Но король, опасаясь войны с Турцией, ответил, что не нуждается в этом, потому что его держава и без того достаточно могущественна: ее доходы за один день равны годовому доходу всего Крыма. Потому Польше будет достаточно, если братья, вернувшись к власти, просто будут хранить мир с Речью Посполитой. Однако тайным поручением король разрешил казакам всемерно помочь крымским беженцам. Осенью того же года братья пытались вместе с казацким войском пробиться в Крым, но потерпели неудачу. Попытка была повторена в мае следующего года, но закончилась полным провалом и гибелью Мехмеда III Герая и множества казаков.
Подводя итог этой главе крымско-украинских отношений, я не думаю, что запорожцы целеустремленно действовали в интересах независимости Крыма от Турции. Мало того, они едва ли были заинтересованы даже в вечном мире с Крымом – потому что в гипотетическом случае такого мира всякая нужда в украинских военных поселенцах на польской границе отпала бы, и король первым бы позаботился, чтобы очистить эту границу от анархического элемента.
Для казаков этот союз имел иное значение: с ними впервые в истории напрямую старалась договориться иностранная держава, Крым, как если бы казаки сами были государством. Это сильно поднимало их ставки в политическом торге с центральным польским правительством за правосубъектность и автономию.
Крым и Украина – мечты о независимости
История с антиосманскими бунтами Мехмеда II и Мехмеда III Гераев словно повторяется снова: хан Инает Герай вновь отказывает султану в повиновении и стремится к союзу с Польшей. Давайте и конкретно на этом случае, и на истории предшествующих десятилетий ответим на вопрос, что же такое случилось с Крымом? Почему полуостров вдруг обрел такую тягу к независимости – это был закономерный итог развития ханства или просто звезды так сложились? И самое главное – имелся ли у Крыма шанс вернуть себе самостоятельность от Турции, пусть даже с помощью казаков и Польши, или в тех условиях это была утопия?
Да, история Инаета Герая очень похожа на историю его предшественников, Мехмеда II и Мехмеда III Гераев. И камнем преткновения снова стало требование Стамбула идти в персидский поход. Его бунт был недолгим и закончился тем, что хан в конце концов был казнен в Стамбуле по приказу султана.
Тяга крымских ханов к независимости была прямым следствием кризиса, начинавшегося в самой Турции. Начало 17 века в Турции – это династический кризис, череда смен султанов, зачастую насильственных смен; это и правление недееспособных султанов, по сути безвластие, во время которого страной распоряжались непрестанно сменявшиеся временщики: визири, евнухи, янычарские командиры. На фоне этого стамбульское правительство все больше нуждалось в людских и военных ресурсах Крыма, и эксплуатировало их все интенсивнее, а для этого требовалось поставить крымских ханов под эффективный контроль и лишить их остатков той самостоятельности, которую они когда-то имели. И визирям было легко это сделать, вмешавшись в династические споры в самом ханском семействе, которые – опять-таки, с подачи османского двора – бурно разгорелись в Крыму в конце 16 века. Отсюда и стремление отдельных ханов высвободиться из-под засилья стамбульских придворных.
Однако в том и трагедия истории Крыма, что крымские ханы великолепно сознавали, что к полной независимости, как это было в 15 веке, Крым вернуться уже не сможет. Крым мог гипотетически выбирать лишь между двумя вариантами: либо новый, более независимый, порядок отношений с Османской империей, либо переход под протекторат иного сюзерена. О новом протекторате вслух задумывались и Гази II Герай, а затем и Инает Герай. И в качестве такого нового сюзерена несколько раз рассматривалась Речь Посполитая, причем когда в 16 и 17 веках эта идея возникала, то она обсуждалась в ключе возрождения счастливых времен Хаджи Герая, когда он, номинально являясь персональным вассалом правителя Речи Посполитой, был при этом совершенно свободен и независим в своем правлении. Но это была уже, позволю себе выразиться, анахроничная политическая фантастика.
Почему так случилось? Крым, при всех к нему горячих симпатиях, был просто в разных весовых категориях как по территории, так и по численности населения, в сравнении со своими куда более крупными соседями. Отвечая Шахину Гераю, что дневной бюджет Польши равнялся годовому бюджету Крыма, польский король, конечно, сильно преувеличивал. Однако общее понятие о разнице в масштабах двух стран он передавал верно. Самые завышенные, самые оптимистические оценки численности крымского населения в начале 17 века дают нам не более миллиона человек, тогда как в Речи Посполитой проживало более 10 миллионов людей, примерно столько же – в Московии, а Османская империя могла бы уместить в себя их обе.
Со времен Хаджи Герая вокруг Крыма разрослись и немыслимо укрепились могучие экспансионистские державы: Османская империя, Московское царство, да даже и Речь Посполитая, хотя и не стала империей в обычном понимании, тоже была уже далеко не та, что в 15 веке. В силу различных причин все эти государства развивались гораздо быстрее Крыма, который надолго законсервировал архаичную – по сути ордынскую – систему правления и потому безнадежно отстал. Нечто отдаленно похожее, кстати, обусловило и некоторое отставание Польши в сравнении с прочими странами Западной Европы: Польскому королевству тоже очень дорого обошлось сохранение архаичной выборной монархии с безраздельным засильем феодальной родовой знати, тогда как прогресс шел в сторону абсолютизма.
Крымские ханы очень хорошо понимали причину бед. Некоторые из них старались ввести в Крыму абсолютистскую османскую систему, которая была гораздо эффективнее крымской. Они пытались отменить ордынский порядок наследования, когда трон наследовался не старшим сыном от отца, как в Турции, а старшим членом в ханском роду, что давало огромный простор всяким спорам и злоупотреблениям – в этом, собственно, и заключалась причина усобицы, закончившейся гибелью Мехмеда II Герая. Они старались достичь единоличной власти, сильно урезав полномочия родовых беев и знатных кланов. Однако все такие попытки позаимствовать в крымскую политическую практику элементы османского абсолютизма, более прогрессивного на тот момент, неизменно встречали очень активное противодействие как Стамбула, не желавшего упускать рычаги влияния на Крым, так и местной аристократии, стремящейся, конечно же, максимально сохранить свои древние исконные привилегии.
Отсюда и ханские бунты 16 и 17 веков: Гераи старались отстоять остатки своей самостоятельности. В том числе и в определении своих преемников на престоле. На настоящую независимость никто из них не рассчитывал, да и со Стамбулом порывать никто всерьез не собирался – хотя бы уже потому, что с ростом силы соседей единственное, что могло защитить Крым в случае серьезных их посягательств на полуостров, была османская военная поддержка. Но ценой этой действительно необходимой поддержки было постепенное и неуклонное ограничение самостоятельности Крыма. Это противоречие и определяло во многом события эпохи.
И в завершение последний вопрос, также связанный с Украиной. Мы детально поговорили о том, как запорожцы помогали крымцам в их борьбе за самостоятельность, но ведь и сами казаки с 1625 по 1637 год четыре раза поднимали восстания против Польши. Ответил ли Крым им услугой за услугу, помог ли в схватке с польскими войсками?
Как я уже рассказывал, в 1625 году Шахин Герай заключил с казаками на Днепре союз, и интерес казаков в этом союзе заключался в том, чтобы во внутренних спорах с польским правительством у них появился столь мощный союзник, как Крым. Осенью того же 1625 года казаки имели военную стычку с правительственными войсками. Но если они ждали крымскую помощь – то напрасно, потому что Крыму, желавшему привлечь на свою сторону казачество, в то же самое время было невыгодно ссориться и с Варшавой, которую Крым тоже хотел видеть своим партнером.
Потому крымские войска появились на украинских территориях, когда этот конфликт уже закончился победой правительства. И этот ханский поход произошел не потому, что об этом просили казаки, а по настоянию османского султана, который рассчитывал, что хан, вынужденный идти в поход, будет вынужден воевать и с казаками, и таким образом их союз распадется. Но султан не знал, что на этот раз казаки сами желали, чтобы пришли крымцы.
Словом, Крым на тот раз отказался быть инструментом в спорах короля и казачества, потому что Крыму требовалась дружба с обеими сторонами этого внутреннего конфликта. Но прежде чем осуждать крымцев за то, что они не оправдали ожиданий своих запорожских партнеров, лучше, наверное, чисто из гуманных соображений порадоваться, что крымскотатарская конница уклонилась от вылазок на территорию Украины. Потому что такие походы, даже союзнические, даже направленные сугубо на совместное с казаками противостояние с польскими войсками, неизменно сопровождались разорением и грабежом не причастных к казацким проблемам отдаленных украинских сельских территорий. Уже по той причине, что крымские воины шли в поход без всякого жалования, со своим оружием и со своими лошадьми, и было просто немыслимо не поживиться в походе трофеями, потому что собственные затраты на поход бойцу требовалось как минимум окупить, не говоря уже о потребности в прокорме и хоть каком-то вознаграждении. К примеру, тот же самый поход начала 1626 года, которого казаки так желали и который в числе нескольких отрядов даже сопровождали сами – в ходе него Мехмед III Герай разграбил до 200 сел на Галичине и Волыни. Да и из эпохи Хмельниччины мы тоже вспомним немало случаев, когда союзническая помощь имела этакую вот обратную сторону. Ну, такова была военная тактика эпохи, казаки сознавали это, но считали, что польза от военного сотрудничества с Крымом перевешивает эти, как сказали бы сейчас, неизбежные сторонние потери.
То есть в тактическом, чисто военном плане казаки не получили тогда от Крыма ожидаемого перевеса в своем споре с королем – да и наивно было бы ожидать, что получат. Однако в стратегическом отношении значение этих первых крымско-казацких союзов было очень весомым. Во-первых, потому что закладывалась основа таких союзов, уже по-настоящему тактических, в будущем. Собственно, именно из 1620-х годов идут истоки куда более масштабных и результативных альянсов 1640-1650-х годов. Во-вторых, подобие дипломатического взаимодействия с Крымом чрезвычайно повышало престиж казацкого сословия – по сути, соседи теперь обращались с ними чуть ли не как с отдельной державой, о чем раньше нельзя было и мечтать, и это было очень серьезной заявкой на автономию казачества и их территорий в глазах центрального правительства, с которым как раз шел острый спор о такой автономии. То есть, в целом, сам факт международного сотрудничества украинского казачества весьма усилил его политический вес и авторитет и потому, безусловно, имел очень позитивное значение для казаков.
При этом надо отметить один важный момент (на который, возможно, даже уместнее было бы обратить внимание в самом начале ответа): оказав партнеру помощь, стороны вовсе не ожидали, что тот обязан ответить на любезность впоследствии. То есть постановка вопроса – отплатили ли впоследствии крымцы украинцам за, например, Карасубазарскую победу или за освобождение хана из осады, не ставился. Потому что свою награду стороны получали сразу и непосредственно в процессе помощи: казаки, вызволившие хана, немедленно получили свою немалую денежную и вещевую награду, ханский поход 1626 года был оплачен собранными на Западной Украине трофеями и так далее. После этого никто никому не считался должным, и термин «услуга за услугу», пожалуй, звучит применительно к тем временам слишком современно.
Опишу показательный эпизод из кампании 1628 года: впервые в истории преодолев Перекоп, пробившись к самому Бахчисараю и спася хана из осады, казаки, отдыхая, делились друг с другом приятным открытием: Крым, оказывается, далеко не столь неприступен, как казалось. Крым, к их удивлению, оказался даже более податливым и уязвимым, чем Московия, куда некоторые из этих бойцов в свое время ходили воевать вместе с польским войском. Казаки выражались в том духе, что, мол, сейчас мы служим нынешнему хану, и свои обязательства перед ним мы выполним, но потом, если ситуация изменится, надо будет наведаться сюда еще раз – тем более что это, как оказалось, не так-то и трудно.
И действительно, в ближайшие годы, когда Мехмед III Герай был уже побежден и бежал на Днепр, казаки с его ведома и в его интересах нанесли с Днепра несколько сильнейших ударов по крымским побережьям. Они разграбили считавшуюся неприступной крепость Мангуп-Кале и снова подошли от берега почти к самому Бахчисараю, принеся немало хлопот сопернику Мехмеда III, Джанибеку Гераю. Правда, в саму столицу им вступить больше так и не удалось, но в данном случае важнее тот факт, что партнеры, так сказать, держали ухо востро, зорко отмечая прорехи в обороне союзника, который завтра – как непременно и происходило – союзником уже не являлся.
Олекса Гайворонский, Сергей Громенко