Разгром левой оппозиции в СССР. Письма ссыльных большевиков (1928)

Публикация Ю. Фельштинского

1928 год можно считать рубежом советской истории по целому ряду причин. Внутри страны завершил свое недолгое существование НЭП и началась принудительная коллективизация крестьянского хозяйства. Во внешней политике бурное экспансионистское десятилетие 1918-27 гг. завершилось неудачной революцией в Китае и сменилось относительно мирным периодом 1928-37 гг. В партийной жизни в этот год была ликвидирована так называемая левая оппозиция, самым ярким представителем которой был Троцкий.

Левая оппозиция возникала дважды в критические для большевистской системы моменты, когда приходилось решать серьезные внешнеполитические вопросы, а от решения этого зависело либо само существование советского правительства, либо победа революции в соседних странах. Классическим примером была оппозиция Брестскому миру. С точки зрения абсолютных коммунистических интересов, Брестский мир являлся катастрофой. Он несомненно убивал все шансы на стремительную революцию в Германии, а значит – на революцию в Европе. Это было настолько очевидно большевистско-левоэсеровскому активу, что большая часть партийных функционеров стала в оппозицию к ленинской группе, поддержав либо откровенно левацкую позицию Бухарина, либо – более осторожную и, несомненно, самую правильную (с точки зрения коммунистических интересов) позицию Троцкого.

Для левых коммунистов, для сторонников Троцкого и для большинства левых эсеров (отличавшихся от большевиков еще большим догматизмом) – вопроса о построении социализма в одной стране не существовало: они считали это невозможным. Здесь следует сделать оговорку. В конце концов построить социализм в «отдельно взятой стране» оказалось все же возможным, но для этого пришлось уничтожить тех самых коммунистических романтиков, которые соглашались строить его исключительно в соответствии с максималистской догмой, а не исходя из реального положения дел в Советской России. И сегодня, зная их судьбу, приходится отдать должное интуиции противников «социализма в одной стране»: защищая свою точку зрения, они боролись за собственную жизнь.

Позиция Ленина, в отличие от его оппонентов, была абсолютна рационалистичной. Его прежде всего интересовала власть, хоть на один день, хоть в одном городе, и как можно скорее. А затем уже можно было думать и о европейской революции. В такой схеме не оставалось места ни для революционного романтизма левых эсеров, ни для риторики левых коммунистов. Больше того, в ней не оставалось места и для немедленной революции в Германии, поскольку тогда вопрос о власти в России лишался практического значения в этом случае центром мирового коммунистического движения стал бы Берлин, а советское правительство «Соединенных Штатов Европы» возглавили бы Карл Либкнехт и Роза Люксембург, но уж никак не Ленин с его оппортунистической и «правой» идеей брестской передышки.

Вот так и развернулись карты участников игры: с одной стороны Ленин, пытающийся прежде всего закрепить впасть свою и своей группы; с другой –догматики-идеалисты, интуицией, а кто и здравым рассудком понимавшие, что в отдельно взятом социалистическом обществе им не остается места и нужно биться за немедленную мировую революцию как единственный способ оправдать жизнь. В этой игре победил Ленин. Блестящий тактик партийной борьбы, он переиграл своих оппонентов во время голосования в ЦК по вопросу о Брестском мире и, воспользовавшись нерешительностью левых коммунистов и Троцкого, провел свою резолюцию через партийный съезд, а во время съезда Советов сумел уничтожить еще и конкурирующую левоэсеровскую партию.

С разгромом левых эсеров Ленин окончательно утвердил свою власть, пожертвовав ради этого возможной революцией в Германии. И до конца 1922 года, когда стало очевидно, что дни его сочтены, а сам он уже не всесилен, – внутрипартийная борьба не достигала уровня 1918 г.

В 1923 году внутри Политбюро у Ленина появился серьезный конкурент, Сталин, Опасен он был прежде всего тем, что, как лучший ученик, прекрасно усвоил те методы руководства, которыми только и можно было держать в руках партию нового типа. Через собственный секретариат Сталин пытался захватить контроль над ленинской организацией. Он ни разу не предъявил открыто своих претензий и лишь несколькими второстепенными поступками выдал свои намерения. Ленин начал борьбу. Однако с конца 1922 года он был не только неизлечимо болен, но и явно растерян. Он создал систему, управлять которой «по-ленински» не мог никто, кроме него самого. И Ленин предложил коллективное руководство, пытаясь заменить себя всеми, но не доверяя при этом никому в отдельности и делам одного члена Политбюро надсмотрщиком над другим. В Политбюро его предложения не приняли всерьез. Тогда Ленин написал документ, известный как «Завещание» – о полной непригодности каждого конкретного члена Политбюро на роль главы государства. Он вновь предложил заменить себя коллективным руководством, а Сталина – снять, не сказав при этом, кого следует поставить на его место (что лишний раз свидетельствовало о растерянности Ленина). И этот документ Политбюро решило проигнорировать, причем неверно было бы считать, что его публикация была неприятна лишь Сталину. Важнейший просчет Ленина как раз в том и заключался, что он написал завещание, одинаково невыгодное всем упомянутым в нем лицам. И когда американский коммунист Макс Истмен в выпущенной им в 1925 году книге указал на наличие ленинского «Завещания», – не кто иной как Троцкий выступил с опровержением.

Самоуверенный Троцкий не занимался созданием собственной мафии: он был настолько убежден в своей незаменимости для революции, что уповал именно на нее. И неоднократно оказывался прав. Не имея организации, Троцкий считался до октября 1917 года одним из виднейших революционеров, в то время как Ленину для утверждения своего влияния необходимы были и организация и деньги, что особенно проявилось в 1917, после прибытия Ленина в Петроград, когда он добивался при знания своей группы. Троцкий же, не скомпрометировав себя проездом через Германию, был по существу приглашен возглавить Петроградский Совет. Именно Троцкий – а не сидящий в подполье после очередного провала (неудачной июльской попытки переворота) Ленин –подготовил захват власти Петросоветом, в котором доминировали большевики. И Ленин, впервые открыто появившийся лишь после переворога, 26 октября, на Втором съезде Советов получил взятую для него Троцким власть и возглавил новое правительство, которым, по существу, должен был бы руководить Троцкий. Поэтому, несмотря ни на какие расхождения, именно послеоктябрьский период отличается близостью отношений Ленина с Троцким. До захвата власти Троцкий был конкурентом на руководство движением, и Ленин боролся с ним. как мог . Но убедившись, что этого блистательного революционера интересует лишь резолюция как таковая, а не власть, Ленин увидел в нем лишь союзника и друга.

В 1923 году, безуспешно пытаясь свалить Сталина, Ленин предложил Троцкому откровенный союз, точнее (если учесть состояние Ленина) – попросил о помощи. Но Троцкий отказал. К ленинским интригам он не хотел иметь отношения даже тогда, когда речь шла о Сталине, которого Троцкий всегда недолюбливал и на которого смотрел свысока. При этом он не просто отказал Ленину в совместной борьбе, но демонстративно занял нейтральную позицию. В этом был известный расчет. В момент смерти Ленина, в январе 1924 года, менее чем через шесть лет со дня большевистского переворота, кому как не Троцкому должно было принадлежать руководство советским правительством? И Троцкий не спешил из Сухуми на похороны Ленина, чтобы отстаивать власть. В полном соответствии со своими принципами он ждал, пока Политбюро предложит ему руководство. Но Политбюро почему-то не предложило…

В этот момент и родилась по существу оппозиция Троцкого, вернее -оппозиция Троцкому: назначение на пост Ленина Рыкова означало не что иное как возвышение Сталина на посту генсека. Первоначально оппозиция эта состояла из одного Троцкого, с которым боролось большинство Политбюро, прежде всего Зиновьев, Каменев, Сталин. Троцкий же, веривший лишь в революционные максимы, а не в организации мафиозного типа, сначала не хотел признавать, что с ним борются, а осознав это – не мог понять, почему. Он был безусловно прав, когда позднее указывал, что его конфликт со Сталиным начался до смерти Ленина. Но сам по себе конфликт еще ничего не объяснял: у Ленина с Троцким было еще больше конфликтов. Тогда вполне в марксистском духе Троцкий начал создавать целую теорию, в которой чаще всего повторялись слова «термидор» и «бюрократизм», и тем пытался объяснить природу сталинизма и сущность своих разногласий со Сталиным. Он ни в чем не признавал виновным себя, Ленина или систему. Лишь в 1934 году записывает он в дневник: «Ленин создал аппарат. Аппарат создал Сталина».

Одиночество Троцкого в изначальной борьбе с ним большинства Политбюро и та удивительная сплоченность в деле травли Троцкого, которая наблюдается в 1924-25 годах, объясняется в определенной степени психологическим фактором: в партийных кругах блистательного Троцкого откровенно недолюбливали – за его самоуверенность, граничащую с высокомерием, за слишком выделявшуюся яркость его натуры. Не случайно у постепенно вытесняемого и отстраняемого от дел Троцкого в эти годы не оказывается единомышленников, о чем свидетельствует почти полное отсутствие документов и писем за 1924-25 гг. в его архиве: ему не с кем вести переписку.

Ситуация резко меняется к концу 1925 г. Теперь уже оттеснять начинают Зиновьева и Каменева. Сталин порывает с ними, и бывшие враги – Троцкий, с одной стороны, Зиновьев и Каменев, с другой, становятся союзниками. Однако для образования действительной оппозиции не хватает платформы. Признать, что речь идет о борьбе за власть, оппозиционеры не могли, это значило проиграть дело в самом начале, так как партийные низы наверняка поддержали бы руководство нынешнее, а не бывшее. Необходимо было сформулировать разногласия, вокруг которых могла бы сплотиться значительная часть недовольного партактива. В области внутренней политики эти разногласия были сформулированы в 1926 году: критика НЭПа слева.

Нет смысла утверждать, что разногласия между оппозиционерами, теперь уже по праву называемыми «левыми», и большинством партийного актива были надуманы или что Троцкий, Зиновьев и Каменев взялись защищать именно левофланговую (а не обратную) точку зрения случайно. Искренность позиции самого Троцкого сомнений вызывать не может: он всегда находился на левом краю революционного спектра. Но историк, силящийся объяснить, почему «правые» Зиновьев и Каменев, выступавшие в октябре 1917 года против большевистского переворота, оказались в левой оппозиции Троцкого, а лидер левых коммунистов и сторонник революционной войны Бухарин – главой правого крыла партии (в котором был в тот момент и Сталин) – столкнется с большими трудностями.

Оформившаяся в 1926 году оппозиция критиковала внутреннюю политику советского правительства по целому ряду вопросов. Главным образом, она выступала против частного хозяйства, т.е. против НЭПа, хотя критике подвергалась не новая экономическая политика, как таковая, а «частный собственник». Так, Ю.Г. Пятаков в «Проекте резолюции по хозяйственному вопросу» указывал на «растущее экономическое влияние кулака и установление смычки середняка с частно-капиталистическими элементами». «Отставание развития государственной промышленности, –продолжал он, – в связи с экономическим ростом кулачных элементов в деревне и ростом частника толкает хозяйство СССР на капиталистический путь развития /…/». В поправках к тезисам Рыкова «О хозяйственном положении» Пятаков продолжал ту же тему: «В то же время необходимо отметить, что значительные успехи сделало и частное хозяйство, в том числе и частно-капиталистическое. Особенно серьезное значение имеет то обстоятельство, что частный капитал устанавливает непосредственную связь с кустарем и начинает выступать уже в качестве организатора кустарной промышленности. /…/ Роль частного капитала, особенно в области торговли, значительна. Половина торговли промтоварами (включая и кустарную промышленность) находится в руках частных лиц. /…/ На почве товарного голода частный капитал имеет огромные сверхприбыли. Устанавливается смычка частного торговца с кустарем. За последнее время возникают частные акционерные общества /…/ Частный капитал создает себе свою продовольственную базу. Партия и государство должны обратить особое внимание на развитие частного капитала и прежде всего принять все необходимые меры к тому, чтобы частник не получал при своих операциях бешеных сверхприбылей в ущерб государственному хозяйству /…/, имея конечной целью преодоление частного капитала /…/».

Для борьбы с частником Пятаков предлагал следующее: «1. Часть средств, в чрезмерном количестве проедаемых и накопляемых частным капиталом, должна быть у него изъята как путем усиления обложения, так и путем ведения правильной политики цен.

Кулацкая верхушка деревни должна быть обложена сильнее /…/

Среди зажиточной верхушки деревни должен быть проведен обязательный хлебный займ».

Тревогу по поводу роста «крепких зажиточных хозяйств» забил и Е. Преображенский:

«/…/ Развитие по капиталистическому руслу в сфере земледельческого производства /…/ пока явно преобладает. Все без исключения обследования деревни, предпринятые как со стороны ЦСУ, так и произведенные местными силами, констатируют несомненный и довольно быстрый рост за последние пять лет [т.е. за годы НЭПа. – Публ.] числа и размеров кулацких хозяйств, а также числа крепких зажиточных хозяйств. Растет из года в год количество земли, арендуемой этими группами у бедноты, растет количество скота у них /…/, а также все время увеличивается сельскохозяйственное ботничество /…/. Исходя из того, что основной программной задачей экономической политики партии является не содействие росту производительных сил земледелия вообще, независимо от социалистической или капиталистической формы производственных отношений, а содействие коллективным формам развития сельского хозяйства», Преображенский предлагал «в области налоговой увеличивать из года в год обложение верхушки деревни в соответствии с ростом доходов; /…/ категорическое запрещение продажи тракторов кулацким и зажиточным хозяйствам /…/».

Если НЭП, представлявший собой компромисс между капиталистической и социалистической формой экономической собственности, оппозицию не устраивал, так как вел к постепенному восстановлению капиталистической рыночной экономики, оставалось только прекратить НЭП. Если единоличное крестьянское хозяйство в деревне поднималось зажиточным, а коллективное получалось бедным – оставалось лишь ликвидировать единоличное сельское хозяйство. И хотя оппозиция не призывала к этому открыто, Сталин с 1928 года пошел в реализации требований оппозиционеров до логического конца.

Однако одной внутриполитической платформы для оппозиции было недостаточно. Как и в 1918 г., стержнем ее должен был стать конфликт по вопросу о внешней политике. Первоначально оппозиция пыталась развязать дискуссию о генеральной стачке в Англии. Но распространенный ею в этой связи документ, написанный ужасным языком и подписанный видными партийными деятелями, в целом оказался крайне неудачным и даже нелепым; к этой теме оппозиционеры больше не возвращались.

Тогда же они попытались сформулировать разногласия с правительством в вопросах, касающихся Коминтерна. Но в этот достаточно академический спор посторонний читатель-партиец никак не мог вникнуть; и непонятная далекая для него тема никак не могла превратиться в платформу оппозиции. Возможно, из этих поисков внешнеполитической проблемы так ничего и не вышло бы, но началась, наконец, давно подготовлявшаяся революция в Китае. Этого для оппозиции было более чем достаточно: вопрос о китайской революции и стал стержневым вопросом конфликта.

Все развивалось по схеме 1918 г., только на месте Ленина был Сталин, на месте Бухарина – Троцкий. Подобно левым коммунистам 1918 года, левые оппозиционеры убеждали партийные массы в том, что политика советского правительства в отношении китайской революции непременно приведет к ее поражению. Подобно Ленину в 1918 году, Сталин не хотел рисковать, так как понимал, что активное вмешательство в китайские дела неизбежно приведет к конфликту с Японией, а к нему Советский Союз был явно не готов. В конце концов, как Ленин в свое время, Сталин пожертвовал революцией в Китае ради передышки, аналогичной брестской: китайская революция действительно завершилась поражением, но время было выиграно, и первый серьезный конфликт с Японией вспыхнул лишь в 1938 году.

Здесь не место анализировать действительные и мнимые противоречия во внешней и внутренней политике между правительством Сталина и оппозицией Троцкого. Достаточно указать, что Сталин разрешил возникшую проблему много изящнее, чем это сделал за десятилетие до того Ленин: лишь только начав применять санкции, Сталин добился от оппозиции согласия капитулировать и прекратить фракционную деятельность. В 1918 г. Ленин тут и остановился: он предал весь инцидент с левыми коммунистами забвению, никого из них не наказал и продолжил свою прежнюю политику. Сталин же оппозиционеров сослал (т.е. поступил с ними примерно так же, как Ленин -с левыми эсерами).

Дальнейшие события стали хрестоматийным образцом сталинской тактики: его следующий шаг состоял в том, что он в целом взял на вооружение программу капитулянтов, чем лишил их единственного оружия в борьбе с правительством. При этом в реализации новой программы он пошел даже дальше оппозиционеров -не просто ограничил возможности «нэпманов», а отменил НЭП как таковой; не остановился на ограничительных мерах в отношении крестьянства, а провел насильственную коллективизацию. В результате его победа над оппозицией была абсолютной: политически и идеологически оппозиция была уничтожена (физическое уничтожение было лишь отсрочено). И в 1928 году критика ссыльными оппозиционерами Сталина выглядит довольно беспомощно.

Предлагаемые материалы являются частью фондов архива Троцкого bMs Russ. 13T. Все они написаны ссыльными оппозиционерами, относятся к 1928 году и публикуются впервые с любезного разрешения администрации Хогтонской библиотеки Гарвардского университета, где хранится архив Троцкого.

В ЦКК тов. ОРДЖОНИКИДЗЕ В ПОЛИТБЮРО ЦК ВКП(б)

Копия: Исполкому Коминтерна

В продолжение последних дней ГПУ выслало около трех десятков исключенных из партии товарищей в Сибирь и в северные губернии Европейской России, предъявляя им обвинения в антисоветской деятельности, чем лишает их избирательных прав и тем самым членства в профсоюзах. Нам же, связанным с высланными общей политической ответственностью за фракционную работу в прошлом, учраепред ЦК ВКП(б) предложил работу в ряде отдаленных местностей.

Несмотря на то, что нам не известны причины такого разделения, мы дали утвердительный ответ на вопрос, готовы ли мы принять работу. Это было сделано как в письме тов. Троцкого в ЦК, так и в переговорах, которые велись тов. Орджоникидзе с товарищами Раковским, Радеком и Каспаровой.

Оставляя за собою право договориться насчет места работы и ее характера, мы указали, что для того, чтобы работа не являлась предлогом и прикрытием ссылки, она должна хотя бы в самых скромных размерах учесть профессиональные навыки, состояние здоровья и другие деловые соображения, которыми партия обычно руководится. Поэтому мы заявили, что возражаем против ме-стоназначения товарищу Троцкому в Астрахань, Раковскому в Усть-Сысольск, Радеку в Ишим по мотивам состояния здоровья.

Тов. Орджоникидзе, указав на невозможность оставления высылаемых в Москве и других крупных рабочих центрах, заявил, что, учитывая наше согласие поехать в провинцию, можно договориться насчет места и рода работы и предложил нам переговорить с секретарем ЦК тов. Косиором, которому поручено это дело, причем тут же было условлено тов. Орджоникидзе с тов. Косиором о времени встречи. Раньше, чем тов. Раковский, Радек и Каспарова успели придти в назначенное время к тов. Косиору, тов. Троцкий получил приглашение явиться в ГПУ. Считая, что по недоразумению ГПУ не было извещено тов. Орджоникидзе, что вопрос о местоназначении тов. Троцкого и других подлежит согласованию с ЦК, мы посоветовали тов. Троцкому воздержаться от посещения ГПУ до условленного разговора с тов. Косиором.

В 12 часов мы отправились к тов. Косиору и там у него узнали, что вызов тов. Троцкого в ГПУ не является недоразумением, а результатом толкования письма Троцкого в ЦК, как отказа от предложенной ему работы по партийной линии. Несмотря на то, что мы решительно отклонили это толкование, тов. Косиор уклонился от обсуждения вопроса о местоназначении тов. Троцкого и его работы. Одновременно тов. Косиор сделал несколько заявлений, срывающих ту возможность договориться, которая вытекала из вчерашнего разговора с тов. Орджоникидзе. В частности, тов. Косиор заявил, что ЦК не может обеспечить за семьями высылаемых сохранение квартир, что он не может указать, какую работу получат товарищи в провинции, ибо ЦК распределяет только ответственные посты. Наконец, тов. Косиор заявил, что не может быть и речи об отмене состоявшихся высылок через ГПУ, ибо для них имелись специальные причины.

Доводя это до сведения Политбюро ЦК ВКП и ЦКК, мы еще раз заявляем о готовности принять даже самую скромную работу, полезную Советской Республике, поскольку она соответствует нашим познаниям, и в тех местах, в которых по состоянию нашего здоровья мы могли бы работать. Одновременно мы еще раз подчеркиваем необходимость передать всех высланных или высылаемых по линии ГПУ учраспреду ЦК и обеспечить семьи высылаемых.

Т-1092. Машинописная копия. Публикуется впервые.

В ПРЕЗИДИУМ ИСПОЛКОМА КОМИНТЕРНА.

[ЦЕНТРАЛЬНЫМ] КОМИТЕТАМ ВСЕХ НАЦИОНАЛЬНЫХ ПАРТИЙ, ОБЪЕДИНЯЕМЫХ КОМИНТЕРНОМ

[Начало января 1928 г.]

Подписавшиеся, исключенные из состава ВКП(б) перед XV съездом [или резолюцией съезда] в связи с его решением об оппозиции, считали необходимым обжаловать это постановление перед верховной инстанцией мирового коммунизма, VI Конгрессом Коминтерна. Однако, постановлением ГПУ, [а также] постановлением ЦК ВКП(б) мы, старые партийцы-большевики, вы [сланы] в отдаленнейшие области Союза без предъявления нам каких-либо обвинений, с одной единственной целью: воспрепятствовать нашему общению с Москвой и другими рабочими центрами, а, следовательно, и с VI Конгрессом. Мы считаем поэтому необходимым, накануне нашего вынужденного отъезда в отдаленнейшие области нашего Союза, обратиться с настоящим заявлением в Президиум Исполкома Коминтерна с просьбой о немедленном доведении нашего письма до сведения Центральных Комитетов всех коммунистических партий.

1. ГПУ ссылает нас на основании 58 статьи Уголовного Кодекса, т.е. за «пропаганду или агитацию, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных выступлений». Мы со спокойным презрением отметаем попытку подвести под эту статью десятки большевиков-ленинцев, которые сделали немало для установления, защиты и упрочения Советской власти в прошлом и которые в будущем все свои силы отдадут защите диктатуры пролетариата.

Ссылка старых партийцев по постановлению ГПУ есть лишь новое звено в цепи событий, потрясающих ВКП(б). Эти события имеют гигантское историческое значение на ряд лет. Нынешние разногласия принадлежат к важнейшим в истории международного революционного движения. Дело идет, по существу, о том, чтобы не утерять диктатуру пролетариата, завоеванную в октябре 1917 г. Между тем, борьба в ВКП(б) развертывается за спиной Коминтерна, без его участия и даже без его ведома. Основные документы оппозиции, посвященные величайшим вопросам нашей эпохи, остаются неизвестными Коминтерну. Коммунистические партии оказываются каждый раз перед совершившимся фактом и ставят свой штемпель под готовыми решениями.

Мы считаем, что такого рода угрожающее положение вытекает из неправильного в корне режима внутри ВКП(б) и внутри Коминтерна в целом.

Исключительное обострение внутрипартийной борьбы за последний период, приведшее к нашему исключению из партии (а ныне – к нашей ссылке – без каких бы то ни было новых поводов к этому), вызвано не чем иным, как нашим стремлением довести наши взгляды до сведения нашей партии и Коминтерна. При Ленине такое стремление меньшинства считалось бы само собою разумеющимся. Обсуждение велось тогда на основании опубликования и всестороннего рассмотрения всех документов по спорным вопросам. Без такого режима Коминтерн не может стать тем, чем он должен быть. Международному пролетариату еще только предстоит борьба с могущественнейшей буржуазией за власть.

Эта борьба предполагает авторитетное, крепкое и самостоятельное руководство со стороны коммунистических партий. Такое руководство может создаться только в течение ряда лет на почве отбора наиболее твердых, самостоятельных, последовательных и мужественных представителей пролетарского авангарда. Самые исполнительные чиновники не могут заменить революционных вождей. Победа пролетарской революции в Европе и во всем мире в огромной степени зависит от разрешения проблемы революционного руководства. Нынешний режим в Коминтерне препятствует отбору и воспитанию такого руководства. Это ярче всего сказывается на совершенно пассивном отношении коммунистических партий ко внутренним процессам в ВКП(б), с судьбой которой тесно связана судьба Коминтерна.

Мы, оппозиционеры, нарушали нормы партийной жизни.

Почему? Потому что мы незаконно лишены были возможности использовать наши нормальные партийные права. Чтобы довести до сведения съезда наши взгляды, мы оказались вынуждены самовольно воспользоваться государственной типографией. Чтобы опровергнуть перед рабочим классом ложное изображение наших взглядов и, в частности, гнусную клевету о наших мнимых связях с контрреволюцией, мы вынесли на юбилейной демонстрации плакаты с надписями: «Повернем огонь направо – против кулака, нэпмана и бюрократа», «Выполним завещание Ленина», «За действительную партийную демократию». Эти бесспорные большевистские лозунги были объявлены не только антипартийными, но и контрреволюционными. Мы открыто предупреждаем вас о том, что в дальнейшем следует ждать подложного связывания оппозиции с белогвардейскими и меньшевистскими организациями, от которых мы отстоим дальше, чем кто бы то ни было.

Для такой амальгамы не нужно никаких поводов с нашей стороны, как их не понадобилось для нашей ссылки.

В заявлении, поданном XV-му съезду за подписями тт. Смилги, Муралова, Раковского и Радека, мы заявили о нашем подчинении XV-му съезду и о нашей готовности прекратить фракционную борьбу. Тем не менее, нас исключили из партии и нас ссылают – за наши взгляды. Мы уже заявили, и повторяем здесь снова, что отказаться от своих взглядов, изложенных в платформе и тезисах, не можем, ибо ход событий подтверждает их правильность целиком.

Теория построения социализма в отдельной стране своим неизбежным последствием имеет изолирование вопроса о судьбе СССР от судьбы международной пролетарской революции в целом. Такая постановка вопроса означает глубокий теоретический и политический подкоп пролетарского интернационализма. Наша борьба против созданной в 1925 году новой насквозь антимарксистской теории со всеми ее последствиями, т.е. наша борьба за основные интересы Коминтерна, привела к исключению нас из партии и к административной высылке.

Ревизия марксизма и ленинизма в основном вопросе о международном характере пролетарской революции имеет свои корни в том, что период с 1923 г. был временем серьезнейших поражений международной пролетарской революции (1923 г. – в Болгарии и Германии, 1924-г. – в Эстонии, 1926 г. – в Англии, 1927 г. – в Китае, в Австрии). Эти поражения только и создали возможность для так называемой стабилизации капитализма, ибо временно упрочили положение мировой буржуазии, усилили ее давление на СССР, замедлили темп социалистического строительства, укрепили позиции нашей внутренней буржуазии, дали ей возможность связаться со многими элементами советского государственного аппарата, увеличили давление этого последнего на партийный аппарат и привели к ослаблению левого крыла в нашей партии. За эти самые годы в Европе происходило временное возрождение социал-демократии, временное ослабление коммунистических партий и укрепление правого крыла внутри этих последних. Оппозиция ВКП(б), как левое пролетарское крыло, терпела поражения одновременно с временным ослаблением позиций мировой пролетарской революции.

Если партии Коминтерна еще не имели возможности правильно оценить историческое значение оппозиции ВКП, то мировая буржуазия уже дала свою недвусмысленную оценку. Все сколько-нибудь серьезные буржуазные органы всех стран видят в оппозиции ВКП своего смертельного врага и, наоборот, в политике руководящего ныне большинства видят необходимую ступень к переходу СССР на рельсы «цивилизованного», т.е. капиталистического мира. Президиум Коминтерна должен, по нашему мнению, собрать отзывы важнейших политических деятелей буржуазии и основных ее органов о внутренней борьбе в ВКП(б), дабы дать возможность VI-му Конгрессу сделать в этом важнейшем вопросе необходимые политические выводы.

Судьбы и уроки китайской революции, одного из величайших событий мировой истории, остаются не освещенными, не обсужденными, не усвоенными общественным мнением пролетарского авангарда. Фактически ЦК ВКП(б) запретил обсуждение вопросов китайской революции. Между тем, без изучения сделанных ошибок, являющихся классическими ошибками оппортунизма, немыслима дальнейшая революционная подготовка европейских и азиатских партий и пролетариата.

Декабрьские (1927) события в Кантоне, независимо от вопроса, на кого падает непосредственная ответственность за руководство ими, представляют собою яркий образчик путчизма на падающей революционной волне. Зигзаг в сторону авантюризма нередко следовал в революционной борьбе за поражениями, непосредственной причиной которых было оппортунистическое руководство. Коминтерн не может сделать шагу вперед, не изучив опыт кантонского переворота в связи с общим ходом китайской революции. Репрессии по адресу левого крыла не исправят сделанных ошибок, а, главное, никого ничему не научат.

Наиболее очевидным и угрожающим противоречием в нынешней политике ВКП(б) и Коминтерна в целом является тот факт, что после 4-х лет стабилизационного процесса, приведшего к усилению правых тенденций в рабочем движении, главный огонь по-прежнему оказывается направлен налево. Мы были за последний период свидетелями чудовищных оппортунистических ошибок и сдвигов в компартиях Германии, Англии, Франции, Польши, Китая и пр. Между тем, разгрому подвергалось и подвергается левое крыло Коминтерна. Сейчас происходит несомненное полевение в европейских рабочих массах, вызываемое противоречиями стабилизационного процесса. Трудно предсказать, каким темпом это полевение будет развиваться и какие формы оно примет в ближайшем будущем. Но продолжающийся разгром левых элементов подготовляет к моменту ближайшего обострения революционной ситуации новый кризис руководства, наподобие тех, какие мы имели за последние годы в Болгарии, Германии, Англии, Польше, Китае и пр. Можно ли требовать от революционеров, от ленинцев, от большевиков, чтоб они молчали пред лицом такой перспективы?

Мы не считаем нужным снова опровергать здесь в корне ложные утверждения, будто мы отрицаем рабочий характер нашего государства, возможность социалистического строительства, а тем более – необходимость беззаветной обороны пролетарской диктатуры от внешних и внутренних классовых врагов. Спор идет не об этом. Спор идет об оценке опасностей, угрожающих диктатуре, о способах борьбы с этими опасностями и об умении отличать действительных друзей и врагов от мнимых.

Мы утверждаем, что соотношение сил в нашей стране, под влиянием как мировых, так и внутренних причин, изменилось за последние годы к невыгоде для пролетариата; что его место в хозяйственной, политической и культурной жизни страны уменьшилось, а не возросло; что в стране окрепли силы термидорианской реакции; что недостаточная оценка вытекающих отсюда опасностей чрезвычайно увеличивает их. Изгнание оппозиции из партии есть бессознательная, но тем более действительная услуга со стороны партаппарата непролетарским классам, стремящимся усилиться и упрочиться за счет рабочего класса. Под этим углом зрения мы оцениваем свою ссылку и не сомневаемся, что в близком будущем ее одинаково с нами оценит авангард мирового пролетариата.

12. Расправа над оппозиционерами совпадает с новым небывалым за последние годы обострением хозяйственных затруднений. Недостаток промышленных товаров, срыв хлебных заготовок после трех урожаев, возрастающая угроза денежной системе – все это тормозит развитие производительных сил, явно ослабляет социалистические элементы хозяйства и мешает подъему благосостояния пролетариата и деревенских низов.

В условиях ухудшающегося положения на рынке потребительских товаров неизбежно возникает отпор рабочих попыткам перестроить коллективные договора на основах снижения расценков.

Эти крупнейшие неудачи правящего курса вменяются ГПУ в преступление ссылаемым оппозиционерам, действительная вина которых состоит в том, что они неоднократно, в течение последних лет, предсказывали все нынешние затруднения, как неизбежные последствия неправильного хозяйственного курса, и своевременно требовали его коренного изменения.

13. Подготовка XV-ro съезда, который созван был – в нарушение Устава партии – после двухлетнего промежутка, явилась сама по себе ярким и тяжким обнаружением возрастающего засилия аппарата, все более опирающегося на содействие государственной репрессии. XV-й съезд без обсуждения и в порядке внезапности принял, со своей стороны, решение о том, чтобы съезды в дальнейшем собирались раз в два года. В стране пролетарской диктатуры, носительницей которой является компартия, понадобилось на 11-ом году после Октября отнять у партии ее элементарное право по крайней мере раз в год проверять работу всех своих органов и прежде всего Центрального Комитета.

В тягчайших условиях гражданской войны и голода партийные съезды собирались иногда дважды в год и во всяком случае – не реже, чем ежегодно. Партия действительно решала и обсуждала свои дела, не выпуская своих судеб из собственных рук. Какие же силы заставили теперь смотреть на съезды партии, как на неизбежное зло, которое нужно сводить к минимуму? Это не силы пролетариата. Это силы буржуазного давления на пролетарский авангард. То же самое давление привело к исключению оппозиции из партии и к административной ссылке старых большевиков в отдаленные углы Сибири и других областей.

14. Мы отвергаем обвинение в стремлении создать вторую партию. Мы предупреждаем, что элементы второй партии фактически складываются – за спиной партийной массы, прежде всего ее пролетарского ядра, – на стыке наиболее переродившихся частей партаппарата, госаппарата и новых собственников. Худшие

представители партийной и беспартийной бюрократии, не имеющие ничего общего с целями и методами международной пролетарской революции, все больше группируются в опорные пункты второй партии, которая в дальнейшем может явиться левым флангом термидорианских сил. Обвинение нас, защитников исторической линии большевизма, в стремлении создать вторую партию является бессознательным прикрытием глубокой подспудной работы враждебных пролетариату исторических сил. Мы предупреждаем Коминтерн об этих процессах. Днем раньше или позже они станут очевидными для всех. Но каждый лишний потерянный день неизбежно затруднит победоносный отпор им.

15. Необходимо подготовить VI-й Конгресс Коминтерна теми методами и путями, какими подготовлялись конгрессы при Ленине: опубликовать все основные документы, связанные со спорными вопросами; прекратить преследование коммунистов, повинных в том, что осуществляют свои партийные права; в дискуссии, которая должна предшествовать Конгрессу, поставить во всем объеме вопрос об отношениях внутри ВКП, о режиме ВКП и о политической линии ВКП.

Нагромождением репрессий спорные вопросы разрешены не будут. Репрессии могут играть большую положительную роль, когда они помогают правильной линии и облегчают ликвидацию реакционных группировок. Мы, как большевики, знаем цену революционным репрессиям, не раз применяли их против буржуазии и ее агентуры, эсеров и меньшевиков, и ни на минуту не собираемся отказываться от революционной репрессии против врагов пролетариата и в будущем. Но мы твердо помним, что репрессии враждебных партий против большевиков оказались бессильны. Решает в последнем счете правильная политическая линия.

Ссылка нас, солдат Октябрьской революции и соратников Ленина, представляется наиболее наглядным выражением происшедших классовых сдвигов в стране и политического сдвига руководства в сторону оппортунизма. Тем не менее, по глубокому нашему убеждению, базой советской власти все еще остается пролетариат. Еще есть возможность выправить и упрочить систему пролетарской диктатуры путем решительного изменения линии руководства, путем исправления совершенных ошибок, путем глубоких реформ, без новых революционных потрясений. Эта возможность может стать действительностью при энергичном вмешательстве Коминтерна.

Мы апеллируем ко всем коммунистическим партиям и к VI Конгрессу Коминтерна с требованием рассмотреть весь вопрос при свете дня и при подлинном участии партийных масс. Завещание Ленина сейчас более, чем когда-либо, звучит, как пророчество.

Никто не знает, как много времени оставляет нам еще ход исторических событий для исправления всех содеянных за последние годы ошибок.

Подчиняясь насилию, мы покидаем места своей партийной и советской работы для бессмысленной и бесцельной ссылки. Мы ни на минуту не сомневаемся при этом, что каждый из нас не только еще понадобится партии, но и займет место в ее рядах в часы предстоящих великих боев.

На основании всего изложенного мы настойчиво ходатайствуем перед VI-м Конгрессом Коммунистического Интернационала о восстановлении нас в партии.

М.Альский И.Смилга

А.Белобородов Л.Сосновский

А.Ищенко (кандидат в чл.) Н.Муралов (Исполбюро Профинтерна)

Г.Валентинов

Невельсон-Ман

Л.Троцкий В.Эльцин

К.Радек В.Ваганян

Х.Раковский В.Малюта

Е.А. Преображенский В.Каспарова

И.Н. Смирнов С.Кавтарадзе

Л.Серебряков Виленский (Сибиряков)

Т-1093. По-русски публикуется впервые. 11 февраля 1928 г. появилось в «Contre le courant» – не полностью, затем целиком – в кн. L.Trotsky. THE CHALLENGE OF THE LEFT OPPOSITION (1928-29). Ed. Naomi Allen & George Sanders. Pathfinder Press, New York, 1981, pp.29-37.

3 ПИСЬМО СОСНОВСКОГО ТРОЦКОМУ

Барнаул, 8 февраля [1928 г.]

Дорогой Лев Давыдович! На телеграмму я вам ответил телеграммой. А теперь при помощи старенькой моей дорожной пишмашинки пишу дополнительно. На моей подорожной, которую вез в пакете мой спутник, было сначало написано: НАРЫМ. Затем зачеркнуто и проставлено: Барнаул. Так узнал я в Новосибирске. Подробности неизвестны. Значит, Барнаул. Город – ничего себе. Вроде достолюбезного моего Троицка или Челябинска, в которых я рос (в последнем отбывал ссылку). Был он губцентром Алтайской губернии, теперь рядовой округ. Город имеет 80.000 жителей, которых зимой на улице никак не увидишь. Сидят, наверное, по берлогам, жрут пельмени и сосут рыковку. Морозики тут все около 40, правда, по Цельсию. Я-то переношу их спокойно, даже не прибавляя ничего к моему московскому, вам известному, наряду. А вот южане наши – Ваганян и Вардин – очутившиеся на одной со мной широте, в Бийске, те ропщут.

От дальнейших справочных сведений воздержусь, не желая подражать нашему другу Врачеву, который едва ли не в стандартной редакции рассылает друзьям исторические сведения о Вологде, начиная, примерно, с Ив.Грозного.

Относительно работы мне здесь любезно предложили некоторый выбор от ОНО до кооперативных центров. Я остановился на Окрплане, с чем охотно согласились. Для начала поручена мне разработка темы: «Влияние кооперативных цен на бюджет рабочего». Были в списке тем и другие, даже более заманчивые, но мне сейчас непосильные. Например, «Социальный состав держателей хлеба». Или: «Влияние сельхозналога на сельское хозяйство». Но я совершенно не имею опыта в исследованиях этого рода, с премудростью статистической мало знаком и едва ли разыщу, где цифровые раки зимуют. Да и запуган я немножко яковлевской статистикой. Итак, начнем с маленького. Авось на этом поучусь. На отношение ко мне пожаловаться пока не могу. Знакомств не ищу, держусь пока одиноко. Отчасти опасаюсь, как бы безобидное общение со мной не причинило напрасных неприятностей, что не исключено. Однако, даже в порядке служебном расширение круга знакомств неминуемо. Через Окрплан проходят все завы и замы, а также часть спецов, кооператоры и пр. Видел уже хозяйственников, скоро увижу профессионалистов.

Промышленности тут нет, самое большое предприятие – 300 человек. А вот деревня с ее классовыми противоречиями очень интересна. Надеюсь с ней познакомиться не только по обзорам и статистическим сборникам. Пока что слежу по сибирским газетам. Должен вам сказать, что в Сибири кулак не отменен и не «размыт». Он существует официально. Каждый день я вижу кулака развалившимся на всю первую страницу краевого органа «Советской Сибири» (большая и неплохая газета). Каждый номер начинается с крупного аншлага (по газетному – «шапка») во всю страницу и каждый раз о кулаке. Вышеозначенный кулак, несмотря на то, что его в природе, что называется, кот наплакал, ухитряется проделывать разные пакости. Так, по газетным сообщениям, кулак:

а) сам не везет хлеба и середняка оттягивает. Здесь были пока зательные процессы над кулаками, которые имеют по 1-2 тыс. пудов хлеба и не продают его. Суд приговаривал их к тюрьме, конфискации хлеба. Местная власть распорядилась из конфискованного отчислять в фонд помощи бедноте 25 проц. При этом вышла разноголосица. Барнаульский ОИК отчисление декретировал как пособие, Сиб[ирский] Кр[аевой] ИК как возвратную ссуду. Сегодня в местной газете есть сообщение о кулаке, у которого оказалось 13.000 п[удов] хлеба и 1000 пудов овса он уже сгноил.

б) кулак позже всех платит налог и страховку.

в) он просрачивает ссуды в кред[итные] т[оварищест]ва.

г) срывает кампанию по самообложению.

д) то же по поводу займа.

И т,д,

21 января в «Сов[етской] Сибири» появился аншлаг: «Опираться только на бедноту, уметь достигать соглашения со средняком и ни на минуту не прекращать борьбу с кулаком».

Как вам известно, Молотов на съезде доказывал, что со стороны оппозиции бесстыдно применять этот лозунг Ленина из эпохи «нейтрализации середняка» к современному положению. Он называл это издевательством над Лениным. И вот издевательский лозунг красуется во всю страницу. Можно предположить: провинциальная простота. Но именно в эти дни здесь (Новосибирск, Барнаул) был Сталин. Случайности в помещении лозунга я не допускаю.

Вообще заготовительная кампания в Сибири дает, видимо, массу материала для суждения о поведении классовых группировок. Как вы знаете, при объяснении причин слабых заготовок теперь избегают касаться классовых мотивов. Больше говорят о расхлябанности аппарата, о недостатке товаров, об избытке денег. Избегают говорить о классовых побуждениях держателей хлеба. Но вот в прошлом году заготовки здесь шли успешно. В No1 «Жизни Сибири» за 1927 г. помещена была статья Ботвинника «Хлебозаготовки». Анализируя причины успеха, автор доказывает, что ни взыскание налога, ни завоз товаров в Сибирь не объясняют усиленного предложения хлеба крестьянином. Во-первых, по мнению автора, сибирский крестьянин переходит от натурального накопления к денежному. А во-вторых:

«В этом году крестьянин, по-видимому, отказался от того, чтобы нас серьезно «регульнуть».» Это о прошлом сезоне, вполне успешном. Напрашивается вопрос: а в нынешнем, очевидно, передумал и регульнул. Да заодно и формы накопления пересмотрел.

Ну я, кажется, злоупотребил по части областничества. Интересно ли вам читать о наших кулацких делах? Факт однако вот какой. Только теперь, после серьезного нажима на деревню, появляются заметки, что крестьяне-коммунисты там-то сдали хлеб. То же и о колхозах. Очевидно, кулацкое сопротивленчество заразило и кое-какую часть коммунистов. Настроения такие в низовом аппарате сказались. Мы читаем телеграммы о предании суду пред-сельсоветов и даже повыше за активную агитацию против сдачи хлеба.

Сообщения о том, что беднота проявила инициативу в нажиме на кулака –единичны. Попадаются и такие сообщения, что бедняки защищали кулаков из опасения, что к весне не у кого будет одолжить хлеба. Повторяю, кроме сибирских газет у меня ничего другого пока нет.

С трудом привыкаю к отсиживанию регулярных служебных часов на одном месте. Испортила меня вольно-казацкая литераторская жизнь. После службы регулярно каждый день посещаю кино, что бы там ни шло. Хочу на себе испытать пищу, преподносимую нашим кино. Вероятно, и вы не устоите перед соблазном ярких огней, когда кругом темно. Улицы у вас наверное темные?

Черкните, дорогой Л.Д., как устроились. О последних днях и часах вашей московской жизни мне написал… мой Левочка. Первое в его жизни столь длинное и содержательное письмо. Картина получилась яркая, и он-то ее запомнит во всяком случае. Верно ли, что Х.Г. вместо Астрахани оказался в Красном Яре. Одного нельзя отнять у наших попечителей: некоторого знания некоторых глав географии.

Привет Н[аталии] И[вановне]. Желаю Вам здоровья и сил.

Ваш Л.Сосновский.

Адрес мой:

Барнаул, гостиница «Комхоз» – мне.

Насколько я могу судить по почтовым штемпелям, корреспонденция моя не идет беспересадочным путем. Где-то задерживается, но все же доходит. Газета из Москвы доходит на 5-й день, а письмо – на 7-й и 8-й.

Т-1119. Машинописный текст. Публикуется впервые.

4 РЕДАКТОРУ ГАЗЕТЫ «ПРАВДА»

Копия тов. Троцкому.

Тов. Редактор.

В полученном сегодня здесь номере «Правды» от 10-го февраля приводится телеграмма из Вены об обращении двух соц[иал]-демократических лидеров –Криспина и Де-Брукера – к тов. Калинину с протестом против тех мер, которые были приняты в отношении оппозиции ВКП(б). Считаю, что это обращение является негодной попыткой нажить политический капитал на внутрипартийных разногласиях, которые после нашего поражения на XV съезде –нашли свое выражение в высылке из Москвы всех лиц, могущих и впредь продолжать фракционную работу. Агентура международной буржуазии – верхушка 11-го Интернационала – не прочь, как видно, использовать эту высылку для своих целей, несмотря на то, что программа оппозиции, изложенная в ее платформе и контртезисах, так же от них далека, как и программа Коминтерна, линию которого часть его членов хотела выпрямить. В то время, когда сотни тысяч китайских рабочих и крестьян расстреливаются и зверски истязаются при помощи и моральной поддержке европейских держав, когда во многих странах свирепствует белый беспощадный террор и тюрьмы «цивилизованных» государств переполнены революционерами, – II-й Интернационал молчит и санкционирует эти действия отечественной буржуазии; но он решил поднять голос протеста в защиту оппозиции, в отношении которой советская власть сочла необходимым прибегнуть к ссылке. Оставаясь и теперь сторонником требований, выдвинутых оппозицией, я, прочтя это лицемерное обращение социал-предателей в ЦИК СССР, хочу подчеркнуть, что теперь, как и раньше, считаю советскую власть пролетарской властью, ОГПУ – органом пролетарской диктатуры, ВКП(б) – авангардом русского и мирового рабочего движения. Каждый из нас в будничной творческой работе на месте, а когда придет время – на фронте, в последней борьбе с мировым капитализмом и его пособниками, нашими теперешними «защитниками», докажет, что временная мера, принятая к нам нашей властью, не изменила нашего отношения к пролетарскому государству и нашей преданности большевистской партии и делу революции. С рев[олюционным] Приветом

1 марта 1928 г. В.Лангер

г.Джаркент

ТЧ185. Публикуется впервые. Машинописная копия.

5 РАДЕК – ПРЕОБРАЖЕНСКОМУ

Тобольск, 10.5.28

Дорогой Женя!

Телеграмма твоя очень меня обрадовала. […] моего заявления следующее: я предложил Л.Д. [Троцкому] посылку ее за его, моей и твоей подписями. Тебе не телеграфировал, ибо не знал, где ты (просил его сделать, если имеет твой адрес). Л.Д. ответил, что так как мы уже высказались против в «письме к Петру», напечатанном в «Правде» от 15 января, то незачем повторять. Я не мог с этим согласиться. Не помню, есть ли в этом анонимном письме категорическое осуждение собственных кандидатур, но если даже есть, то ведь теперь положение-то новое. Вопреки нашему совету, Масловцы выдвинули кандидатуры, или угрожают это сделать. Так как ни для Л.Д., ни для нас дело не идет об отписке, а мы серьезно против другой партии, то после того, как Масловцы на этот шаг пошли, надо занять по отношению к нему позицию, не позволить нашим именем политику вредную для коммунизма. Это надо сделать тем более, что ведь дело идет о том, кончится ли это на одной ошибке, или они пойдут дальше. В Ленинбунде, судя по «Роте Фане», оппозиция против решения выдвинуть собственные кандидатуры. По существу считаю, что КПГ есть здоровая в основе партия, с очень слабым, но не оппортунистическим руководством. Слабость же Масловцев объясняется не только их прошлыми грехами, но и тем, что их критика внутренней политики ЦК бесплодна. А критикой Коминтерна и ВКП (вдобавок неслыханно утрированной) жить нельзя. Если бы они, будучи исключенными, издавали спокойный пропагандистический журнальчик, дающий критику, но поддерживающий партию, они сыграли бы полезную роль. Очень жалею, что Л.Д. не дал подписи и вышла […] но в таких вещах […].

Перехожу к общим вопросам. Ты устанавливаешь нашу солидарность в обшей оценке положения в партии и говоришь, что не надо забегать вперед. Я с этим вполне согласен. Решительного поворота еще нет: 1) посмотрим, не возьмет ли правое крыло верх, если будет сокращение посевов (боюсь, что будет) и рост затруднений хлебозаготовок осенью [19J28 и зимой [19]29. 2) Как будет итти дело с индустриализацией. Решительный поворот требует осознания сделанных ошибок партией и – 3) Поворота к внутрипартийной демократии. Самокритику нельзя приказать, держа оппозицию в ссылке. Что боятся критиковать, признает «Правда» в целом ряде статей.

Но если нет решительного поворота, то есть сдвиг к лучшему: а) борьба с кулаком началась, б) исправление линии Коминтерна началось, в) чувство тупика из-за отсутствия критики растет.

Выводы: Нам нужно иметь открытыми глаза и умы на это новое. Мы считались с двумя вариантами истории: [1)] Крутой поворот направо, 2) выпрямление линии партии. В феврале 1927 г. на пленуме ЦК вся наша тактика была рассчитана на второй вариант. Речь Л.Д. говорила центру: смотрите, будете принуждены повернуть налево и мы будем вашим левым крылом. Китайские события, врангелиада обострили борьбу и создали чувство, что готовится крутой поворот направо, что привело к 7-му ноября. Но разве кто-либо из нас предпочитал первый вариант второму. Если партия серьезно начнет исправлять линию, то это будет величайшее счастье, хотя оно покажет, что будучи правы принципиально в борьбе с правыми тенденциями, мы чересчур обострили тактику. Вспоминаю твое изречение после 7-го ноября: что история покажет, не ухлопали ли мы чересчур много основного капитала.

Я отклоняю Зинов[ьевщину] и Пятаковщину как достоевщину. Они вопреки своим убеждениям каются. Нельзя помочь рабочему классу враньем. Поэтому я за выжидающую политику ссыльных. Оставшиеся должны говорить правду. Если бы мне разрешили напечатать статью, я напечатал бы то, что пишу тебе. Практический вывод был бы: термидор, как актуальный вопрос, снять, дружественная […]8. Центр не рассматривать, как врага, как долго идет налево. Выбросить озлобление.

Вот все. Лично. Проболел всю зиму. Так как не разрешают ессентуки – а помочь только это могло бы – вероятно придется осенью или зимой оперироваться. Разрешили переехать в Томск. Там врачи не сапожники – на случай операции. Ну, что ж делать. Никого лично не буду просить. Работал, несмотря на болезнь, чудесно. Все 28 томов Ленина проработал с карандашом в руках, разметил. Плеханова разработал до «Искры». […] кучу материала литературного по русской истории. Осенью начну книгу о Ленине писать. В год думаю кончить первый том, до войны. Хотел одновременно «Капитал» перечитать, в половине второго тома застрял. Не хватило мозгов на обе вещи одновременно. В Томске возьмусь снова за «Капитал». Не знаю, как будет с деньгами. Хотелось бы концентрировать все силы на книгу о Ленине, не искать заработка. В Томске не проживу на те деньги, что здесь. Роза работы не имеет. Ну, увидим. Из Томска, куда около 20 [мая] поеду, пришлю адрес телеграфно. Пока пиши до востребования.

Целую тебя

Карл.

T-14S2. Публикуется впервые. Машинописная копия.

6 РАДЕК – ПРЕОБРАЖЕНСКОМУ

25.5.28.

Дорогой Евгений, я написал тебе обширное письмо еще в Тобольске. Откладывал с посылкой, а теперь прилагаю, хотя кой-какие формулировки, после повторного просмотра, кажутся мне теперь недостаточными (там, где говорю «центр не враг», надо сказать: но противник. Не враг – значит, что когда он борется с кулаком, мы не можем обвинять его в термидорианстве). Но в общем, письмо правильное. Теперь Смилга дал мне прочесть твои тезисы, которые я, видно из-за переезда, еще не получил непосредственно. По их поводу я хотел бы добавить кой-что к моему первому письму.

Анализ твой страдает целым рядом упущений. Если рассматривать кризис с хлебозаготовками, то нельзя делать этого только с точки зрения абстрактного соотношения классов, соотношения земледелия и промышленности, ибо тогда «углубленный» анализ практически сводится к замазыванию ошибок, обостривших объективно предопределенный кризис. Дальше; кризис этот обострен не только ошибками хозяйственного руководства, но и ошибками внутрипартийного руководства: отсутствие внутрипартийной демократии, к[о]т[орое] привело к нашему исключению и ободрило надежды кулака.

Центральный вопрос: можно ли считать поворот решительным – ты сам не считаешь его таковым, и я не считаю его решительным. Почему – пишу в первом письме. Поэтому мы должны этот поворот поддерживать, чтобы сделать его решительным, но не можем, как ты это предлагаешь, принять за него ответственность. Вообще, как можно принять ответственность за дело, на которое не имеешь ни малейшего влияния. Такое заявление было бы смехотворным: сидим в ссылке и принимаем ответственность!

Из сказанного следует, что считаю заявление, содержащее принятие ответственности, недопустимым. Но это не означает, что считаю, что мы вообще должны молчать, или ныть, объявлять все, что происходит в партии, обманом. Мы исключены из партии и имеем право апеля к Коминтерну. Это обращение к Коминтерну считаю нашим долгом. Само собой понятно, что его надо иначе написать, чем мы бы его писали в январе. Уже попытка борьбы с кулаком, начало исправления линии Коминтерна, начало борьбы с разложением в партии требует отказа от разоблачительного тона заявления времен врангелиады. Но письмо все-таки должно сказать всю правду об ошибках руководства в партии в прошлом, сыгравшего на руку кулаку и приведшего к нашему исключению; о необходимости создания союза бедноты, если не хотим, чтобы борьба с кулаком, проводимая путем чисто административного нажима, не рассорила нас со всей деревней, о необходимости вернуть нас в партию, если не хотим, чтобы борьба с язвами, вскрытыми в Смоленске, Артемовске и т.д., кончилась заменой лиц, уже испорченных, лицами, которые завтра испортятся в атмосфере отсутствия внутрипартийной демократии. Заявление должно кончиться указанием на то, что при развертывании и продолжении левого курса в партии наша ссылка и исключение являлись бы какой-то чудовищной бессмыслицей, ослабляющей даже данное руководство партии, ибо для проведения тех целей, к[о]т[орые] оно прокламирует, оно сможет рассчитывать на полнейшую нашу поддержку. На таком документе мы вполне все сойдемся, несмотря на наличие оттенков в оценке положения. Они существуют между мной и Иваном, а мы в пять минут сошлись. Убежден, что если мы могли бы съехаться, то в один день могли бы написать такой документ. Но я на это не надеюсь. Если хочешь попробовать – попробуй – даю тебе право сделать это и от моего имени. Но реальной считаю попытку согласовать такое наше выступление письменно. На днях пришлю тебе набросок.

Наконец, два слова о твоей переписке с Л.Д. на китайские темы. Я нарочно не откликался по этому вопросу, считая дискуссию на тему об «и», как писал Ильич после парижского пленума десятого года, в данных условиях неудобной. Раз пошла писать губерния, то скажу коротко: если в Китае начнется широкая новая революционная волна, то логика борьбы приведет к скорому перерастанию буржуазной революции в социалистическую, что будет зависеть в значительной мере от сил Англии и Японии, в радиусе действия которых лежит Шанхай, Ханькоу и Тиентцин. Но период выпячивания на первое место аграрного движения – неминуем. Ильичевский лозунг демократической диктатуры не означает схемы государственного строительства. Цель этого лозунга указать на преобладание, на известной стадии, аграрного вопроса. Китайским коммунистам, после банкротства Гоминдана, не угрожает конкуренция мелко-буржуазной партии, им угрожает то, что они недостаточно свяжутся с мужиком и поэтому опасно преждевременно выдвинуть лозунг социалистической диктатуры. Ильич был в [19] 16-ом году прав против Бухарина – и не только против Бухарина – не только из-за схематичности Бухарина. Б[ухарин] вообще нигде не формулировал отчетливо своих взглядов, и поэтому нельзя говорить о схематичности или несхематичности. Ильич потому не выдвигал перед февралем [1917] лозунга пролетарской диктатуры, что не знал, произойдет ли революция перед окончанием войны. Только тот факт, что революция произошла во время войны, обеспечил смычку аграрных лозунгов, направленных в первую очередь против помещика, с антивоенными, направленными против буржуазии. В Китае дело выглядит значительно иначе, но во всяком случае осторожность требует выждать уточнения обстановки раньше, чем формулировать лозунги.

Т-1521. Публикуется впервые. Машинописная копия.

7 ВЫПИСКА ИЗ ПИСЬМА ОТ КРЕМЕНЧУГСКОГО ТОВАРИЩА

…Кременчуг, как ты знаешь, представляет небольшой, но промышленный город. «Изюминкой» промышленности являются у нас Крюковские вагонные мастерские. Эти мастерские имеют славное революционное прошлое. Они еще до Октября являлись базой большевистской партии и выдвинули из своих рядов не один десяток хороших революционеров. В трудные годы голода рабочие за ничтожный паек поддерживали разрушенный транспорт. Однако теперь, благодаря общей неправильной линии нашей партии, положение в мастерских начинает меняться. Лучшим барометром, насколько классово выдержана линия партии, является отношение к ней рабочего класса. И отношение в данный момент показывает, что на партию давят какие-то чуждые рабочему классу и революции силы.

Факты – они коротки и ясны.

В последний призыв из 3000 рабочих в партию вошло всего 12 чел., из которых добрая половина была бы отклонена, если бы не ударная кампания. Из 12 чел. – 6 комсомольцев.

За 6 месяцев после Октябрьского призыва этот крупнейший партколлектив не увеличился ни на одного человека. Над этими двумя фактами – следует призадуматься. Их не затушуют никакие статьи в «Правде».

В мастерских было решено провести реформу зарплаты, которая дала снижение на 2-3 разряда и это решено провести под соусом подтягивания зарплаты отсталых групп. Когда этот вопрос стал на общем собрании рабочих, то реформа провалилась громадным большинством, причем в прениях выступали против реформы как беспартийные, так и рабочие-партийцы. Рабочие возмущены были тем, что их хотели обмануть этой реформой и в докладе ни одним словом не обмолвились о поголовном снижении зарплаты. Поэтому выступления были очень резкие. После этого собрания был созван АКТИВ ячейки, где поставлен вопрос о недопустимом поведении партийцев на собрании рабочих. Когда была предложена резолюция, осуждающая поведение партийцев на собрании, то она провалилась. Тогда созывается общее собрание ячейки, куда двинуты все силы аппарата. Приезжает секретарь Окружкома, пред КК с целой свитой аппаратчиков, причем партийцев берут провокацией о каком-то мнимом «стачечном комитете», о связи оппозиционной группы в мастерских с белогвардейцами и тому подобная белиберда. И несмотря на это, парткол-лектив провалил реформу и предложение, направленное против партийцев, выступавших на рабочем собрании. Несмотря на это, рабочим заявили, что реформа будет проведена. В связи с этим начинают пробуждаться и кое-какие нездоровые явления. Например, когда против оппозиционеров повели кампанию, в которой особое участие приняла агитгруппа ЦК КПУ, которая специально выделена в мастерские, пускали в ход разговор о том, что оппозиция организует вторую партию, но рабочие отвечали: «Пусть организует и тогда увидим, какая партия действительно за рабочий класс, ибо эта партия начинает не нашу линию гнуть». Этакие неприятные нотки начинают звучать в устах рабочих довольно часто и сигнализируют об отрыве и скатывании партии с классовых рельс.

В следующий раз постараюсь осветить жизнь других предприятий…

Май 1928 г.

Т-1390. Публикуется впервые. Машинописная копия. Видимо, письмо «кременчугского товарища» было адресовано Л.Сосновскому. Им же, вероятно, были сделаны из письма выписки и разосланы в циркулярном порядке целому ряду оппозиционеров, в том числе и Троцкому – для «осведомления».

8 В ГУБОТДЕЛ ОГПУ

г. Алма-Ата Копия т. Троцкому

ЗАЯВЛЕНИЕ

от адм.-ссыльного Вильгельма Лангера

Прошу переменить место моей ссылки на г.Алма-Ата по следующим соображениям:

В настоящее время я работаю в Уездном Финотделе на временной работе по учету вновь введенной городской ренты. Работа чисто канцелярская и не может меня ни в какой степени удовлетворить; к этой технической работе невозможно приложить инициативу и показать на деле мое желание принять более активное участие в меру сил и способностей в той громадной работе, которая с таким напряжением ведется теперь во всех отраслях.

В ближайшее время проводится районирование, количество служащих в городе уменьшится в несколько раз и будет пожалуй еще труднее найти такую работу, в которой я бы мог чувствовать не только материальную поддержку, но и минимальную возможность применить мою энергию и желание работать с пользой для дела. В более крупном ближайшем центре – Алма-Ате, – будет, думаю, легче найти такую работу.

В Джаркенте не имею возможности использовать время, которое еще суждено мне провести в ссылке, для углубления и увеличения моих знаний. Выписывать книги, большинство газет и научную марксистскую периодическую литературу в силу тяжелого материального положения не могу; городская библиотека очень бедна, новых изданий вовсе в ней нет, в читальне только одна газета – «Известия»; таким образом, я буду все больше и больше отставать. Эта перспектива очень тяжелая.

В конце мая м-ца я заболел малярией; неделю продолжал ся сильный приступ – температура доходила до 40° – но и теперь, несмотря на принимаемые лекарства, улучшение малозаметное: повышенная температура, головная боль, общая слабость и быстрая утомляемость продолжают дальше подтачивать организм. Со мною живет 14-ти месячный ребенок, по всем признакам уже тоже страдающий лихорадкой. Через месяц жена уедет обратно в Москву для продолжения учебы, а остаться с ребенком в здешнем климате без достаточной медицинской помощи будет сопряжено с опасностью для его жизни. В Алма-Ате имеются детские консультации и ясли, есть квалифицированные врачи – и нет там такого недостатка в продуктах первой необходимости ребенку, как здесь.

Убедительно прошу Губотдел принять вышеприведенные соображения во внимание и разрешить мне переезд в г. Алма-Ата. Прошу уведомить меня о Вашем решении; в конце июля м-ца жена едет в Москву и – в случае положительного ответа на это заявление – было бы хорошо и для экономии средств – а их мало – и для облегчения дороги ребенку, участок до Алма-Аты переехать вместе с нею.

Несколько слов о моем теперешнем отношении к оппозиции: истекшие 6 м-цев после XV съезда доказывают, что оппозиция по всем вопросам, по которым в течение последних лет были разногласия с большинством Центрального Комитета, была полностью и целиком права. «Бешеная» борьба, которую вело левое крыло партии за выпрямление партийной политики, за чистоту теоретической мысли – главного оружия в арсенале пролетариата, – находило свое оправдание в исключительной важности разногласий, с одной стороны, в чрезвычайно напряженной обстановке и в отсутствии внутрипартийной демократии – с другой. Вопрос шел о жизни и смерти революции, о дальнейшей судьбе мирового рабочего движения. После физического разгрома оппозиции перед партией ребром, так остро, как никогда еще, встали во весь рост вопросы, выдвигаемые жизнью и раньше и своевременно формулированные оппозицией. Вся серьезность обстановки делала невозможным продолжение старой центристской политики, и партия должна была решать: повернуть еще более вправо, к чему ее толкали правые круги, наименее устойчивые и поддающиеся давлению окружающего нас враждебного мира, или круто повернуть влево, сосредоточиться] […], пусть и с опозданием, на правом уклоне, дать беспощадный отпор растущим капиталистическим элементам в стране, вступить на единственно правильный путь, указываемый всеми традициями большевистской партии, учением Ленина. Партия выбрала второе.

В Джаркенте – ясно – судить трудно, насколько крутым, решительным является изменение партийной политики. Но я убежден в том, что полностью не на словах, а на деле провести все те новые, правильные лозунги в жизнь, осуществить все те грандиозные задачи, которые партия ставит перед собою в России, Коминтерн во всем мире, не будет возможно, пока не изменится отношение к б[ывшим] членам партии, которые боролись за проведение этой более правильной, более пролетарской политики.

Для того, чтобы вести партию, страну и мировое рабочее движение вперед, необходимо выявить старые ошибки, на которые указывала оппозиция, осудить их – это даст гарантию того, что в будущем они не повторятся – и дружно взяться за общее дело борьбы за мировую революцию.

Лангер В. В. Джаркент, 24 июня 1928 г.

Т-1776. Публикуется впервые. Машинописная копия.

9 СОСНОВСКИЙ – РАДЕКУ

Дорогой Карл!

Письмо Ваше с приложениями (письмо к Л.Д. [Троцкому] и тезисы-замечания) меня очень успокоило и обрадовало. Обрадует оно и всех наших друзей. Мне было тяжело Вам об этом писать. Ведь меня и других товарищей буквально забрасывали запросами: правда ли, что Радек начал капитулировать. Замечание Ярославского в «Прожекторе» (предисловие к очеркам Арсеньева-Коваленко об «оппозиционном подполье») только укрепило подозрения очень многих. Все решили, что кроме телеграммы в «Правду» Ярославский имеет в руках еще нечто, неизвестное оппозиционерам. Не только рядовая ссыльная публика, но и ближайшие наши с вами друзья именно так толковали Ваше выступление: как звено в цепи поступков. Я лично и другие любящие вас друзья переживали ваше выступление очень болезненно тяжело. Именно поэтому я должен вам сказать, что я и теперь категорически протестую против всяких ваших индивидуальных выступлений, даже правильных по существу. Лучше запоздать на месяц с общим выступлением (всякий поймет, почему мы запаздываем), чем помогать Ярославскому и Ягоде дезорганизовывать наши ряды. Все мы имеем громадные обязательства перед тысячами товарищей. Нужно думать, меньшее ли зло – деморализация наших рядов, внесение подозрений и всяческой дезориентации. Вы себе представляете настроение товарища, заброшенного в какой-нибудь Термез (граница с Афганистаном), совершенно отрезанного от мира. Он читает телеграмму Радека, примечание «Правды». Раз Троцкий отказался дать подпись, значит он за параллельные списки, за Ленин-бунд. Если вы получили за девятью подписями (я слышал, что самых-то подписей вам эти молодые хлопцы не прислали), то вы же и виновник того, что они сбились с толку. Они вообразили, что солидаризируются с Троцким против капитулирующего Радека. Выходка Ярославского только укрепит подозрения. Очень вас прошу ни в коем случае не предпринимать таких одиночных выступлений. Вреда от них больше, чем пользы. Только сейчас ваше письмо внесет ясность в представление товарищей. Чего уж дальше! Был у меня этот прохвост Вардин после подписания в Новосибирске фальшивки с Сафаровым. Сей муж, оказывается, клянется до гроба защищать платформу, считает, что платформа победила, что сталинцы обанкротились. Но в публичном заявлении пишет противоположное и убеждает меня, что все это – формальный момент. Ну, нечто вроде подписания верноподданнической присяги в Государственной думе нашими депутатами. Так вот, и Вардин позволял тоже «информировать» меня о каких-то мне неизвестных письмах Радека. Я его выторил после того, как целый час популярно объяснял ему, что они с Сафаровым – мелкие жулики, обманывающие всех и вся.

Это первое, что я вам хотел сказать. Второе – о вашей работе к центру, как вы выражаетесь. Для вас, конечно, не тайна, что наша переписка разрабатывается, прорабатывается и фигурируется в сводках, рассылаемых по аппарату. Когда вы пишете, что центр оказался лучшим, чем вы думали о нем, то это некоторым кажется совершенно созвучным с пятаковским покаянием, что он ошибался в оценке способности руководства установить правильные отношения пролетариата и крестьянства. Раз вы недооценивали пролетарского естества центра, значит неправильны были ваши обвинения. Так могут и будут исполковывать вас. Я же, как и большинство наших товарищей, нахожу, что мы вполне трезво оценивали классовую линию руководства. Если нас 7 ноября избивали на улице за лозунг «Против кулака, нэпмана и бюрократа», то била нас рука именно кулака, нэпмана и бюрократа. Центр на то и центр. В чем недооценка его? Вы не ожидали, говорите, что инициатива поворота будет исходить от центра. Почему? Уж вы-то лучше меня знаете природу центра.

На этом я и заканчиваю свои вам возражения. В остальном мы единодумны. До меня доходят мнения очень большого количества товарищей.

В вашем письме особенно интересно указание на то, что голые цифры ассигнований на капитальное строительство уже не могут говорить ничего серьезного после того, как. даже Розенгольц определяет размер выброшенных на ветер денег в СОТНИ МИЛЛИОНОВ («Экономическая жизнь» от 9 июня). От Днепростроя до барнаульских курятников – всюду деньги летят на ветер и никто за это не отвечает. Классический пример: Ломов из Донугля. Этот гусь столь многократно доказывал свое умение провалить хозяйство, что прямо необходимо назначить его руководителем ВСНХ. Круг будет завершен. Эти сотни миллионов как раз и могли бы улучшить положение рабочих.

Я просматривал смоленские газеты за период чистки (апрель-май). Так вот, даже в смоленском масштабе сталинская партия обошлась в громаднейшие деньги. Именно благодаря этому опаснейшему режиму всякий стопроцентно-монолитно голосующий прохвост мог расточать народное достояние как ему только угодно. Вся современная система отчетности и контроля представляет собой фикцию. В этом после шахтинского и смоленского дела нельзя даже и сомневаться. На бумаге у Ломова, как и в Смоленском хозяйстве, все обстояло благополучно. А на деле – полный развал. Ломов приезжал в Москву каждый раз с вагоном благополучных диаграмм. А у него целые отделы (Стройбюро, Управление Нового Строительства, Импортный отдел, Иностранный отдел) были захвачены белогвардейскими организациями и подчинялись больше Парижу и Варшаве, чем Москве. Само собой, иностранная буржуазия, видя, как легко удавалось подточить Донбас, не имела нужды торопиться с уступками нам. С какой стати? Сегодня уголь, завтра нефть, потом металл. Что тогда останется от соввласти?

А вы говорите, что мы недооценивали центристов. Если сейчас попытаться нанести на карту флажками все пораженные гангреной города, то получится очень мрачная картина.

А в искренность центристского поворота верить очень трудно. Вы уже прочли письмо Сталина к мифическому тов. С. Историю с ленинским лозунгом о деревне вы знаете. Этот лозунг был в центре нашей платформы по крестьянскому вопросу. Не какой-то мифический С, а докладчик ЦК по крестьянскому вопросу Молотов (см. его речь в изданной ГИЗ особой брошюрке) заявил, что выдвигать ленинский лозунг теперь – издевательство над Лениным, что это бесчестно. Это Молотов, а не какой-то С. истолковал лозунг, что он относится ко временам ликвидации комбедов и нейтрализации середняков. Как мелкие жулики распродают на толкучке основные директивы Ленина. Когда мне случалось показывать сталинцам ленинский лозунг и молотовское его толкование (от имени ЦК), они смущались и не знали, что ответить. Теперь Сталин говорит, что выдвигание нами ленинского лозунга (по его мнению, правильного) есть жульничество. А вот молотовское оплевание ленинского лозунга на съезде – это не жульничество. И после этого можно говорить о самокритике всерьез? Ведь письмо Сталина к С. – это его частная переписка с близкими, ни для кого не обязательная. А доклад ЦК на съезде – нечто более обязательное. Нет, Сталин остался тем же, чем он был в Колонном зале, когда говорил против нас о Чан Кайши и потом прятал стенограмму, как попавшийся школьник. Если и сейчас они так обращаются с самокритикой в важнейших вопросах, где всякий грамотный может проверить, прочесть стенограмму речи Молотова, то расточать им авансы, брать за них ответственность – немножко рановато.

В Москве происходят новые аресты рабочих. На всякой фабрике арестовали хотя бы одного рабочего-оппозиционера, трудно убедить массу, что она может свободно предаться критике и самокритике. А есть основания думать, что аресты производятся в некоторой связи с выступлениями оппозиционеров на собраниях.

0б этом можно судить по речи Кирова на Обл[астном] К[омите]те партии. Он упоминает о «легализации» оппозиционеров под паспортом самокритики, как в Питере, так и в др. местах.

Дорогой друг! просимых вами сведений о колдоговорах и снабжении рабочих у меня нет. Раз вы читаете «Труд», «Рабочую газ[ету]» и экономическую прессу, то вы знаете то же самое, что и я. Может быть, в проф[союзных] журналах и органах НК Труда что-нибудь можно найти, но я этой прессы не имею. Могу вам прислать несколько вырезок по жилищному вопросу и еще кое-что относящееся сюда из провинциальной газеты. На днях составлю некоторый обзор смоленских газет.

Поскольку вы много работаете, я на вас не в обиде, что редко мне пишете. Присылайте в таком случае копии наиболее интересного из вашей переписки. Наша публика очень радуется и благодарит, когда ей присылаешь что-нибудь в этом роде. Есть ужасно заброшенные в одиночестве люди. Однако неизменно бодры, очень чутко следят за каждым новым событием. С вашими заметками я постараюсь ознакомить товарищей.

Целую вас, дорогой Карл. Привет Розе Маврикиевне от меня и Ольги. Провожу с семьей дни отпуска и скоро вновь начинаю жизнь советского служащего. Дети здоровы, поправляются.

Л.Сосновский

7 июля 1928 г.

Барнаул, Никитинская ПО.

Т-1883. Публикуется впервые. Машинописная копия.

10 ИЗ ПИСЬМА РАДЕКА К ТЕР-ВАГАНЯНУ

Томск, 13 июня [1928]

Дорогой друг, я не сомневался, что между нами будет единодушие. Ты зря понял, что я хочу подавать самостоятельное заявление. Я его допускал только, если технические препятствия затруднят посылку совместного. Боясь этого, мы со Смилгой выработали текст обращения, который тебе посылаю. Предлагаю тебе его подписать. Подадим его официально только в том случае, если не получим заявления Льва, или если окажутся разногласия, неустранимые за отсутствием времени. В противном случае подписи перейдут на общее заявление. Телеграфируй немедленно, получил ли ты это письмо с приложением и даешь ли предварительную подпись.

Мою точку зрения по китайскому вопросу изложил в письме к Мусину, копию тоже прилагаю. Думаю, что там разногласия сведены до действительных пропорций. Не разбирал в письме одного основного вопроса, к[о]т[орый] затронул Ленин в статье против Суханова, а именно вопроса о степени зрелости, достаточной для социалистической революции, и в какой мере основной закон отношения экономики и политики может быть модифицирован особыми условиями. Об этом все думаю и еще тебе напишу.

Среди ленинской оппозиции есть серьезные оттенки. На это не надо глаз закрывать. Я уже не говорю о некоторых краснопро-фессорцах, черно по белому пишущих, что термидор уже произошел, что только «катастрофы» могут спасти. Я такое письмо получил и буду отвечать очень энергично. Кого не убедим в ошибочности этой точки зрения, с тем надо рвать. Среди других спорными будут вопросы, к[о]т[орых] ты мимоходом коснулся. Практически этот вопрос сводится к будущему отношению к центру. Есть две перспективы: одна – партия – в решающих звеньях переродилась и поэтому, после каких-то левых гримас, начнет катиться вправо. Из этого вывод: мы, исключенная левая плюс еще какие-то обломки старой партии являемся элементами будущей единственной коммунистической партии, к[о]т[орая] при благоприятном повороте в международной ситуации будет бороться за восстановление пролетарской диктатуры. При такой перспективе, которую я считаю неверной, – вопрос о разногласиях между правыми и центром пустяковый вопрос; тогда надо на вопрос о центре ответить так, как в новелле Сенкевича «Бартек-Победитель», сей Бартек польский крестьянин, ненавидящий пруссаков, отвечает генералу Мольтке на вопрос, почему он так мужественно сражался против французов, – «»Потому что они такие же сволочи, как и пруссаки», – ответил мой соотечественник». Тогда бей всякого и вся в хвост и в гриву – даже если можешь их бить только на терпеливой бумаге переписки с друзьями.

Совершенно иначе выглядит дело, если выходить из перспектив нашей платформы, что есть шансы на исправление линии партии.

Как же это произойдет? Можно ли думать, что партийная масса, наученная опытом, встанет против теперешнего руководства, скинет его и посадит нас на его место? Я думаю, что такая перспектива нереальна, ибо противоречит тому, что уже выявлено ходом событий после XV съезда. Если вдуматься в обстановку, то бросаются в глаза два факта. Во-первых, что начало изменения курса не было завоевано рабочей массой, хотя ее недовольствие имело значение в его возникновении. Второй факт – что центр, возглавляемый Сталиным, взял инициативу реформы в свои руки. Он идет недостаточно далеко, он не порвал с правыми; мы должны его критиковать, толкать вперед. Если он органически не будет в состоянии итти дальше, то это приведет к отходу от него значительной части рабочих масс. Под их напором в борьбе с центром мы можем вернуться в партию. Но этот ход не единственно возможный. Центр не хочет рвать с правыми – это не подлежит сомнению. Правые боятся открытой борьбы с ним; но и мы, и центр, и правые – экспоненты социальных сил нас толкающих. Ежели усилится нажим капиталистических сил, – правые осмелеют. Не исключено, что центр не будет в состоянии просто перед ними капитулировать, что, поставленный перед выбором: неонэп или борьба, будет принужден драться и искать нашей помощи. Тогда мы вернемся в партию не в борьбе с ним, а при его помощи. Будет ли Сталин возглавлять тогда центр, или другой – это не имеет решающего значения. Учитывать такую возможность надо не только пассивно, следя за проявлениями разногласий в печати. Разногласия эти уже наверно больше, чем это видно из печати. Реагировать на это надо действенно, проводя во всех наших выступлениях различие между центром и правыми. В чем оно состоит? Не в людях, или не в первую очередь в людях, а в социальной базе, на кот[орую] они опираются. База правых: деревенские круги, мещанство в партии, чиновник, ориентирующийся направо. База центра: та часть партаппарата, к[о]т[орая] не будучи в состоянии вести самостоятельной левой политики, не хочет по частям сдавать Октябрь; рабочий актив партии, в своем основном ядре. Эта разница может получить свое политическое выражение. При развертывании борьбы и победы над правыми их социальную базу надо будет устранить из партии, по крайней мере что касается их кулацкой, мещанской и испорченной бюрократической части (не говоря, понятно, о вожаках правой – старых большевиках, которые исправимы). База центра необходима для существования партии. Пока центр идет с правыми, надо с ним бороться с полной идейной решительностью, но при этом нельзя забывать, что в то время, как блок наш с правыми исключен, – с центром он исторически возможен.

Не знаю, слышал ли ты о разговоре, к[о]т[орый] имел место в начале [19]27 года между Зиновьевым и А.А. Смирновым в присутствии Смилги. Смирнов указывал на невозможность решения новых вопросов (он говорил, что получает тысячи писем, доказывающих, что «деревня так дальше жить не может») при мертвящем режиме Сталина. Он намекал, что если мы не будем предложений правой демагогически разоблачать как кулацкие, а дадим партии спокойно разобраться в их предложениях, противопоставляя свои, то они не прочь были бы бороться совместно за изменение внутрипартийного режима. Я не ручаюсь за текст разговора, но ручаюсь за смысл, ибо передавали мне этот разговор независимо и Зиновьев и Смилга. Мы ничем не ответили на эти нащупывания, ибо ясно было, что связывать свою свободу критики правых тенденций для получения возможности абстрактной пропаганды наших идей –означало сделать из внутрипартийной демократии орудие мелкобуржуазной стихии. При блоке с центром внутрипартийная демократия была бы орудием исправления линии партии в пролетарском духе. Я об этом все время думаю, с момента появления статьи в «Правде» от 15.2. Не писал, зная, что перлюстрируют нашу почту, и пытался ткнуть товарищей носом на вопрос намеками на то, что центр оказался лучшим, чем мы думали, или что исторически может оказаться, что темп сползания не так быстр. Но одни этих намеков не понимали и ужасались: как быстро портится мой характер несмотря на холодный тобольский климат, а другие пошли доказывать, что ведь нельзя установить точно степень болезни, поэтому надо бороться всеми силами, и что центр довольно плох, ибо арестует рабочих большевиков, что мне, понятно, не было известно. Я ни на один момент не сомневаюсь, что эти товарищи хорошо понимали, куда я мечу. Но они видно считали, что раз время для изменений наших отношений с центром не созрело, то нечего об этом писать. Это было бы верно, если бы существовало другое средство переговорить между собой. Тогда, не высказывая мысли, мы могли бы сделать из нее выводы (нечего валять дурака, они есть политический акт), какие ставить вопросы, как их ставить и т.д. Сговориться мы не можем вне корреспонденции, а от намеков только недоразумения. Поэтому я считаю меньшим злом заговорить открыто. Считаю, что это есть лучшее средство помочь нашей молодежи разобраться в действительности. Мы за молодежь несем большую политическую ответственность. У нее недостаточно политического опыта, она первый раз в ссылке, я высоко ценю ее бодрое настроение, ее непоколебимость, которая есть залог будущих наших побед, но кроме этих качеств, революционеру нужно еще умение разбираться в меняющейся обстановке, замечать выдвигаемые ею новые вопросы. Всякая поспешность в делании выводов опасна, но чтобы их делать, когда время созреет, – надо раньше думать.

Вот что касается общих вопросов.

Теперь про вопросы любовные, которые ты затронул. Я читал только статью Покровского, но характеризовал отношение нашей прессы к Плеханову точь-в-точь как ты. Проработав Ленина, я взялся за Плеханова. Читаю по два тома в неделю. Я в корне несогласен с твоей попыткой сделать из него большевика. Уже в «Наших Разногласиях» есть все элементы будущего его меньшевизма. Но в лучшие свои времена, а отчасти в «Истории Общ[ественной] Мысли», он такой гигант, что надо, не скрывая ничего о нем, ничего не прикрашивая в этой трагической судьбе, уча молодежь его понимать исторически, говорить ей, что в сочинениях Плеханова найдет она драгоценнейшие клады. Там есть лучшая разработка философских учений Маркса (только Ленина эмпириокритицизм сравним с ним). Там есть история общественной] мысли в России, не превзойденная никем; там есть то лучшее, что меньшевизм мог противопоставить большевизму по вопросам русской революции. Сочинения Плеханова, касающиеся вопросов 1905 г., должны лечь в основу изучения различия между софистикой и диалектикой. Что касается его «Истории Общ Мысли», то, несмотря на неверную историческую схему, она дает все элементы для правильной. Покровский противопоставил однобокости плехановской схемы не менее однобокую, но более механическую схему. Через месяц-два пришлю тебе набросок работы, в чем состояло отличие русского развития от Западноевропейского, которая ляжет в основу моей вступительной главы к моей книге о Ленине. А теперь к моим любовным делам, на которые ты не отозвался так чутко, как я на твои. Я на всех перекрестках своей жизни имел интерес для философских вопросов, но чересчур меня захватывало содержание истор[ических] процессов и поэтому не выходил из рам[ок] флирта с философией, хотя Ленин учил нас, что платоника в любви ни к чему не годится. Ну и теперь, на старые годы, флирт зашел так далеко, что, видно, выйдут из него более серьезные отношения. Боюсь, что сия старая дама окажется очень строптивой, когда доберусь до логики Гегеля. Подготовляю методически этот прорыв фронта, чтобы не скомпрометироваться и не оконфузиться. Фейербах и др. материалисты – легкие, «Энциклопедия» Гегеля тоже. Но «Логики» –боюсь. Какие знаешь работы, к[о]т[орые] могут помочь. Ты мне не ответил, имеешь ли свой «Воин[ствующий] Матер[иализм]» и можешь ли мне его одолжить; стоит ли абонировать «Под Зн[аменем] Марк[сизма]»? Ты бы очень хорошо сделал, если бы написал указатель по философ[ской] литературе, рассчитанный на нашу ссыльную молодежь и на год занятий. Чем больше читаю по философии, тем более становится для меня ясным, какой большой пробел в восп[итании] нашей молодежи в том, что ее кормят бухаринской кашицой или деборинской воблой. Сделай, пожалуйста, философскую киносъемку и начнем вдвоем пропаганду среди нашей молодежи. Это будет очень пользительно для партии в будущем.

Т-1925. Публикуется впервые. Машинописная копия.

11 В ПРЕЗИДИУМ АСТРАХАНСКОЙ ГУБЕНСК[ОЙ] КОНТРОЛЬН[ОЙ] КОМИС[СИИ]

Копия: О.А.Г.П.У.

От оппозиционера-большевика, отбывающего ссылку в Красном Яру, С.Минц.

ЗАЯВЛЕНИЕ

Еще в мае настоящего года в моем заявлении, адресованном как в Губ. К.К. и в ОАГПУ, так же и в ЦКК и Астраханскому Губ-кому, я обращал внимание на ряд абсолютно недопустимых, произвольных действий со стороны Нач. милиции и Упол[номоченного] ГПУ Красноярского района по отношению ко мне. С тех пор прошло свыше трех месяцев, во время одного из моих приездов в Астрахань мне было обещано, что в ближайшее время выезжает комиссия в Красный Яр для обследования работы местного партийного и советского аппарата и этой комиссии уже поручено заняться и моим заявлением, расследовав и заявленные мною обстоятельства. При этом мне было заявлено, что я сам буду приглашен в этой комиссии. Это сообщение, сделанное мне ответственным секретарем парт, коллегии ГКК, было подтверждено и в ГПУ.

Действительно, через некоторое время, примерно в начале июня, в Красный Яр приехала такая комиссия. По некоторым сведениям частного источника, комиссия собиралась якобы меня вызвать для того, чтобы расследовать мое заявление. К моему величайшему удивлению, я не был вызван, хотя не знаю, для какой цели после отъезда комиссии распустили слух, что будто бы комиссия меня вызывала и я не явился. Я должен самым решительным образом заявить, что комиссия меня не вызывала, об этом я сообщил и Ответственому Секр. Астраханского ГКК во время моего второго приезда в Астрахань, который с своей стороны выразил недоумение насчет действия комиссии, в частности, насчет моего невызова.

За это время мое правовое положение в Красном Яру еще ухудшилось, я подвергнут систематическому преследованию и травле со стороны, в частности, местного партийного органа. Я могу доказать рядом фактов следующее: 1) Не допуская меня общаться с членами партии, члены партии случайно встретившиеся со мною подвергаются угрозам быть исключенными из партии и вообще всякого рода гонениям. Меня удивляет, что им делается предупреждение, что за встречу со мною будут немедленно исключать. В то же самое время, что[бы] опорочить этих товарищей и меня, распускаются слухи, что я их привлекаю к себе «спаиванием».

2). Не довольствуясь этими способами действия, местные партийные органы прибегли в организации к недостойным выходкам и интригам, несовместимым с званием руководителей партийной коммунистической организации. Ко мне была подослана женщина кан[ди]датка партии, для того чтобы вести со мной разговоры на оппозиционные темы, выдавая себя как сочувствующую оппозиции и делая мне предложения, например, об организации кружка, принятие которого должно было бы дать лицам, посылающим ее, повод для всяких мер взыскания против меня. Само собою понятно, что я с первого же момента отверг такого рода наивные и противоречащие нашему заявлению перед XV-м Съездом предложения.

Мне известно, что данное лицо (Муслимова) была вызвана комиссией, однако, что там говорилось, я не могу знать, но считаю, что такое расследование, в котором я не был вызван, является недопустимым с точки зрения партийной и пролетарской этики.

3) Травля против меня продолжается. Я абсо[лю]тно изолирован, отрезан от всякого общения с членами партии и лишен всякой реальной возможности получить работу. Несмотря на то, что я уже нахожусь 6 месяцев в Красном Яру, на мои многочисленные попытки найти работу, например, на рыбных промыслах (такая возможность была весною во время путины) или в качестве продавца в КПО, о чем я делал предложение Председателю Красноярского КПО, я вынужден доныне удовлетворяться абсолютно недостаточным пайком в 30 рублей, которые мне выдаются в ГПУ на месяц. В то же время, когда я бываю в ГКК, товарищи, в частности, секретарь Парт, коллегии выражают свое удивление, что мне до сих пор не предоставлена работа.

Настоящим указывая на невозможное положение, в которое я поставлен в Красном Яру во всех отношениях, как с материальной стороны, так и с общественной, я считаю абсолютно необходимым мой перевод в Губернский центр в Астрахань, где я буду иметь больше возможностей найти работу и буду поставлен в лучшие общественные условия.

С другой стороны, независимо от моего перевода, я считаю, что ГКК в интересах укрепления авторитета партийной организации в Красном Яру, должна расследовать действия местных органов, описанные в моих предшествующих заявлениях, и согласно уже данного обещания.

О результатах прошу мне сообщить.

10/VIII [подпись]: Минц. Публикуется впервые. Машинописная копия.

12 О.Г.П.У.

ОСОБОЕ СОВЕЩАНИЕ 13-8-28 г. Москва

Прошу перевести меня для дальнейшего отбывания ссылки из села Самарова в какой-либо другой пункт, лучше обеспеченный врачебной помощью, менее суровый в климатическом отношении и главное регулярно снабжающийся овощами и др. предметами питания.

Мотивы:

1) Перенесенная болезнь (брюшной тиф) заставляет меня относиться с сугубой осторожностью к вопросам питания. Врачами мне предписано строгое соблюдение диэты и постоянное питание главным образом овощами. При наличии у меня катара желудка вопрос выбора пищи носит особо актуальный характер. Между тем, в с. Самарове – месте отбывания мною ссылки в настоящее время –с этим вопросом обстояло особо неблагополучно: месяцами не было мяса, десяток яиц стоил от рубля до 1 р. 50 к. и доставался он с большим трудом, «по протекции», кроме картофеля никакими овощами я там не питался, за их неимением – нет даже капусты, моркови, соленых огурцов, луку. Щука, язь, хлеб да картофель – вот единственные предметы питания, т.к. там нет даже таких обычных изделий пищевой промышленности, как сыр, ветчина, колбаса.

Таким образом, возвращение в Самарово может отозваться на моем здоровье самым пагубным образом.

Острый катар дыхательных путей и глотки, сопровождающийся быстрым процессом утери голоса, заставляет меня немедленно приступить к систематическому лечению, между тем в с. Самарове имеется всего лишь один врач с единствен[ной] специаль

ностью – глазной.

Болезнь сердца также вынуждает меня просить о переводе в место с умеренным климатом.

Громадное расстояние от ж.д., климат и плохие условия питания не позволяют мне взять в ссылку детей и также заставляют просить о переводе.

Оппозиц.-полит. ссыльн. М.С. Невельсон

Приложение: Справка Больницы им. Бабухина в Москве от 4 августа 1928 г., что я «с 27 июня по 4 августа находился на излечении по поводу брюшного тифа» и что кроме того я страдаю хроническим перерождением сердечной мышцы и сухостью задней стенки глотки и остальных голосовых связок.

М.Н.

Переведен в Чебоксары Чувашской республ[ики].

Публикуется впервые. Машинописная копия.

13 ПИСЬМО СМИРНОВА РАДЕКУ

(начало октября 1928]

Дорогой Карл…

Я прочитал ряд твоих писем Колпашевцам, С.Мрачковскому и др. Мне захотелось сказать тебе, что я думаю о волнующему нас всех вопросу. Главное, что сейчас происходит, – это тяж-кое ухудшение нашего хозяйства. Экспорт хлеба не только отпал, но он заменяется импортом хлеба. Одно это показывает, что совершилась какая-то большая беда, которую надо поправить как можно скорее. Хлебозаготовки этого года с развязанными базарами для нас будут более трудны, чем в минувшем году. Думать, что частника регульнем на железнодорожных перевозках (путем отказа или промедления в перевозках) не приходится, ибо благодаря пестроте урожая нынешнего года возможны и рентабельны воз – три (частной) перевозки. Например, на Украине, где в нынешнем году неблагополучно с хлебом, на близких расстояниях частник повезет гужом (300-500 в[озов]. Сибирь могла бы в этом году сыграть роль главного резервуара для страны, ибо там частнику трудно работать: внутрнсибирский рынок мал и не может вместить всех излишков. Но справится ли аппарат – тебе видней. Говорят, в этом году мы покупаем 150 млн. пудов (пишет Врачев и …). Я думаю, что здесь преувеличение втрое, прежде всего потому, что при плохом расчетном балансе мы не можем на хлеб выбросить 300 млн. р. валюты. Кто-то в письме мне пишет, что наступающая зима будет временем исключительного внимания городу, в том смысле, что обостряющаяся нужда в городах: недостаток товаров и хлеба -создадут острую реакцию в них. Это, конечно, так и будет. Складывается такая обстановка: деревня экономически выиграет, но остается недовольна, ибо беднота вообще не видит никакой перспективы, а середняк был оглушен админи-стративным нажимом этого года. Следовательно, и здесь для радостного и бодрого настроения нет оснований.

Мне пишут из Москвы и Ленинграда о росте антисоветских настроений среди рабочих и даже среди металлистов Ленинграда. Недооценивать это явление нельзя: опасность велика, а сил для самозащиты у пролетариата мало. Голова его – партия – больна, а то, что сделано с оппозицией, учтено массой по-своему. Озлобление, растущее на почве усиливающейся нужды, сопровождается уменьшением доверия к руководству. Вторая сила – армия, но она в нашей стране всегда отражала интересы деревни, а не города. На первых этапах революции 5-го и 17-го года она шла за пролетариатом, а потом она, в лучшем случае, была пассивна и нейтральна. Третья сила – индустрия, но она сейчас не командует 23-мя миллионами хозяйства и, именно в силу своей недоразвитости, тормозит польем сельского хозяйства. И, наконец, четвертая сила – госаппарат – менее всего может служить опорой именно рабочей диктатуры. По своему социальному составу, по обывательско-чиновничьей психологии, аппарат ближе к любой другой социальной группе, чем к пролетариату. Рабочий устал физически и морально. Его давит чудовищная! безработица, лежащая бременем на его бюджете. Сейчас уже ясно видно –перспективы на рост его жизненного уровня нет, а морально он подавлен внутрипартийной распрей и расправой. Кому он будет верить… Несколько недель тому назад мне пришлось беседовать с одним молодым профессором-коммунистом: он правый. Его установка такая: хозяйственный кризис может быть изжит преимущественно за счет рабочего класса. Не только нельзя повышать зарплату, но ее надо снижать. Надо доказать рабочему классу, что для сохранения диктатуры рабочего класса последний должен понести теперь (в обстановке мира) большие жертвы. Но он говорит так: кто посмеет пойти к рабочему и сказать ему о необходимости жертв… Руководство не посмеет: побоится, что ему не поверят. По словам правого профессора, мы, оппозиционеры, должны сказать об этом, ибо только нам еще поверят, и в этом он видит нашу историческую роль. «Если же Вы от этого уклонитесь, то откроете путь анархии и антисоветским настроениям». Кстати, он говорил так: нам нужны хлеб и сырье – кто может их дать? Ни бедняк, ни маломощный середняк. Приготовителем хлеба на рынок в данное время является крепкий крестьянин и кулак. Промышленности и пролетариату нужен хлеб и сырье; нигде, кроме указанных групп деревни, его получить нельзя. Поэтому – cмелая ставка на крепкого экономически; ему уступки, держа политическую власть в своих руках. Это новая установка и она имеет своих сторонников. Он говорил как угнетенный и с большим раздражением на центристов. По непримиримости тон его речей был удивителен. Вот что вынашивается в недрах нашей партии. Что хозяйство находится в состоянии тяжкого кризиса, что он не одиночка, что их группа – это было совершенно ясно. Помнишь ли ты последние дни XV съезда, когда Каменев и Зиновьев развивали отдельным из нас идеи остаться путем самоотречения в партии, а при наступлении кризиса выступить посредником между рабочим классом и руководством. Вот именно это и предлагает правый профессор. Эти трудности подошли вплотную, завтра рабочий класс будет отбиваться от той тяжести, которую ему взвалила история. Что будем делать мы. Вопрос о поддержке «левого» курса центристов лишь политический акт нашего отношения к надвигающемуся конфликту между рабочим классом и его партией. Возможен ли этот конфликт и что он будет означать. Конечно, он возможен. Он может быть различной остроты, и по степени ее можно будет судить о размерах отрыва руководства от массы. «Большое колесо» может направить «малое колесо». Только вот что – не два колеса придут здесь в действие, а несколько – и вместо одного малого мы имеет несколько малых. Можно ли найти в системе партийного механизма те колеса, которые вертятся в желательную сторону. Конечно, да. Но это не те, что называются «центристами». Я так много писал о центристах, что самое слово вызывает тошноту. Скажу кратко, не доказывая, что я думаю так: на данном историческом этапе роль центристов быстротечна. Они, не сделав сдвига влево, не отбив правых, «без нас не смогут», растворятся в правых, а часть отойдет на наши позиции. Мне смешна мысль, что они могут держаться и делать политику. Вся экономическая обстановка против них. Организационные маневры задержат не надолго. Можно бы затормозить сдвиг, выровняв левый фланг. Но для этого не с нашей стороны должны быть какие-то шаги (наш прогноз, в основном, оказался правильным). А они, пока еще у власти, должны облегчить нам вхождение в партию. Отмена 58 статьи – это 50%, а, может быть, 58% на благополучный выход. Но они ослеплены своими оргуспехами и думают, что в них все дело. Тем тяжелее будет похмелье. Какой может быть с ними блок… При 58 статье. Это ведь и физически невозможно. Те социальные силы, на которые опираются центристы, –не наши силы. Ты здесь ошибаешься – история не знает случаев, чтобы политические деятели, отражающие интересы одних и тех же групп, посылали друг друга в тюрьму и ссылку. У меня говорит не чувство озлобления (хотя я, конечно, не благословляю их), нет, я совершенно трезво говорю, что у них мало пролетарского и много мелкобуржуазного и совбюрократического. [Ты] им совсем некстати притянул Циммервальд и Ленина. Тогда центризм ведь был далеко не у власти. Ленин у них, к счастью, не был в ссылке, над ним не измывались хамы, хихикая над мнимыми болезнями, хамы служили в приказчиках и обвешивали покупателей, совсем, совсем было другое время, дорогой Карлуша, на наше вовсе не похоже. Ты болеешь за то, что мы вне партии. Я тоже, и все мы мучительно это переживаем. Меня первое время в Баязете кошмары давили. Ночью вдруг очнусь и не верю, что я в ссылке, проработав в партии с 99 г., не прекращая работы ни на один день, не как какая-нибудь сволочь из общества старых большевиков, уходившая из партии на 10 лет после 1906 года. Да, тяжело переживать, ну вот, а рабочему-то после 10 лет революции как видеть гибель надежд?.. Есть путь в партию – путь Зиновьева, Пятакова, Сафарова – путь подлый, ибо он основан на обмане партии и рабочего класса. Этот путь я в свое время предвидел и при одобрении вышепоименованных так определил: «можно сохранить жизнь ценой потери смысла жизни». Тот, кто аргументирует такой обман интересами партии, – просто сам себя обманывает, в лучшем случае.

Я думаю, что мы придем к политической жизни помимо центристов и правых. Мы вернемся к ней в дни испытаний для диктатуры рабочего класса через рабочий класс. Это не иллюзия; иллюзия – надеяться на верхушечное соглашение. Это и не ставка на затруднения – увы, их слишком много, .и они неотвратимы. Это трезвый и спокойный учет обстановки и готовность быть с рабочим классом не только в дни его торжества, но и в последних арьергардных боях рабочего государства. Мне хотелось бы сказать еще несколько слов личного свойства, да уж очень затянулось мое письмо. Был у меня Бела Кун. Он ехал в Батум с докладом о конгрессе и на улице случайно встретил. Он спрашивал про тебя, твое житье-бытье, сказал, что думает поехать к тебе не с политическими целями, сказал, что он и Варга будут посылать тебе европейскую литературу. Я благословил его на это. Я встречал разных сановников, так, например, «Анфимовича». Говорят, его прочат в НКПС вместо Рудзутака. Этот был удивлен встрече в Сухуме – «так Вы здесь… а я думал…», он думал, что я сдох в Баязете, должно быть. И другие были встречи; старые знакомые держатся так, как будто они у меня украли что-то (партбилет). Я твердо решил первый руки не подавать. Но даже самые лучшие из них ужасно далеки. Совсем на другом берегу. «Вы» и «мы». Я спросил одного из вождей: «Вы что же, черти, произвели нас в контрреволюционеры по 58 ст. …» А он: «Ну, какие вы контрреволюционеры, об этом только дуракам говорят, но чем вы лучше, тем опаснее». – «Да мы с вами представляем один класс или разные?» – «Один, но вас погубил Троцкий». Вообще, сейчас культивируется ненависть к Л.Д. Ну, пока до свидания. Как у тебя с деньгами? Не переводят ли тебя? Этот вот самый вождь как-то сказал в сторонку: «Да разве Радек еще в Томске? А я слышал…» и замялся. Быть может, тебя, мне так думается, хотят перевести. Ну, крепко жму руку.

Смирнов. Мой адрес: Сухум, Абхаз. М.С., мне.

P.S. Осинский сейчас в Сочи, он развивает такую идеологию: надо в первую очередь снизить расходы на соцстрах, и это даст нам 200 млн. для выравнивания цен городской и сельской продукции. Дворяне, даже разоренные, всегда боком ближе к мужику, чем к рабочему.

Т-2704. Публикуется впервые. Машинописная копия.

14 ПИСЬМО СОСНОВСКОГО ГРУППЕ ОППОЗИЦИОНЕРОВ

Уважаемые товарищи!

Ваше предложение упорядочить дело рассылки интересующих нас материалов вполне своевременно. Если руководствоваться соображениями географическими, следовало бы поступить так. Вы возьмете на свое попечение те города Сибири, что лежат к востоку и северу от вас. А мы – к западу и юго-западу от вас. Тогда «сферы влияния» определились бы так. На вашем попечении:

Томск, Минусинск, Ачинск, Канск, Тулун, Кдлачинск, Мари-инск, Красноярск, Енисейск, Колпашево.

На нашем попечении:

Бийск, Улала, Рубцовск, Камень, Славгород, Семипалатинск, Тара, Новосибирск.

Кроме того, мы обслужили бы ближайшие к нам пункты Урала и Казахстана:

Ирбит, Шадринск, Ялуторовск, Тюмень, Тобольск, Ишим, Сарапул, Слободской, Нолинск, с.Таборы, Чердынь. Далее: Павлодар, Акмолинск, Кокчетав, Кустанай, Тургай, Атбасар, Темир, Петропавловск.

Но так как ачинцы тоже имеют возможность взять на себя часть работы, то совсем хорошо было бы возложить на них заботу о второй части сибирских пунктов, перечисленных мною выше (8 западных и югозападных центров). Тогда на мне остались бы приуральские города и часть Казахстана.

Копию этого письма я посылаю в Ачинск и Л.Седову. По получении ответа от вас и ачинцев будем считать вопрос решенным.

Будьте добры ответить, считаете ли приемлемым и выполнимым для вас по техническим условиям такой порядок.

С тов. приветом

9/Х-1928 г. Л.Сосновский

Еще один вопрос. Получаете ли вы из первоисточников материалы или нужно вам их посылать. На первых порах я предложил бы вам и ачинцам срочно извещать друг друга и меня о получении какого бы то ни было материала, заслуживающего рассылки. Я буду делать то же. У колоний, которым мы собираемся регулярно посылать материалы, надо узнать, не имеют ли они других способов снабжения и не могут ли взять на себя осведомление других близлежащих городов (крупные колонии могли бы заботиться о мелких, так как пяти-шести человекам переписать по 2-3 страницы не так уж трудно).

Л.С.

Тов. Седов!

Посылаю вам копию ачинцам и каинцам. Сообщите, можете ли вы нам на Сибирь и пр. перечисленные районы послать 3 экз. (мне, Ачинск, Канск). Как обстоят дела в Туркестане и Центр, области?

Привет всем вам

Л.С.

Т-2744. Публикуется впервые. Машинописная копия.

15 К.РАДЕК. ОБРАЩЕНИЕ В ЦК ВКП(б)

Товарищи.

Получив сведения о болезни тов. Троцкого Л.Д., я обратился в ЦКК ВКП(б) с требованием перевести тов. Троцкого в условия, обеспечивающие возможности его лечения. До того времени ЦК не предпринял никаких мер в этом направлении, несмотря на то, что сведения о постоянном ухудшении здоровья тов. Троцкого полностью подтвердились и что растущие круги рабочих, узнав об этом факте, подняли свой голос с требованием прекращения безобразного отношения.

Вы исключили нас из партии и выслали как контрреволюционеров, не считаясь с тем, что старшие из нас по четверть века борятся за коммунизм, что младшие из нас с первого момента своей сознательной жизни находятся в рядах Октябрьской революции. Этот факт не позволяет мне апеллировать к Вашим чувствам с момента, когда Вы решились на безумный шаг изгнания из партии и высылки с обвинением, которое позорит не нас, а тех, которые его подняли. Время и Вам подвести итоги. Миновало уже восемь месяцев, 6 месяцев хлебного кризиса, 8 месяцев, в которые кулак мобилизовал против советской власти деревню, 8 месяцев, раскрывших шахтинское гнездо буржуазных вредителей, действующих под кровом советских учреждений. Откуда идет опасность в стране, не видит тот, кто слепой. Держать в ссылке тех, которые требовали борьбы с кулаком – это или безумие или сознательная помощь кулаку и шахтинцу.

Восемь месяцев миновало с момента нашей ссылки. Эти восемь месяцев Вы были принуждены исключить за разврат, за растрату, за прямую связь с классовым врагом, отдать под суд сотни тех, которые «спасали» пролетарскую диктатуру от козней Троцкого, И.Н. Смирнова, Муралова, Серебрякова, Смилги, Преображенского, Мрачковского. Зная, что мастеров смоленских, артемовских, рязанских, одесских дел в партии еще стаи, Вы принуждены были призвать на помощь рабочую партийную массу в борьбе с этими паразитами, разъединяющими тело ВКП и Соввласти. Разве не безумие, разве не поддержка этим элементам – держать в ссылке тех, которые боролись за демократию в партии, как единственное средство ее чистки от разложившихся элементов.

И после всей этой проверки, говорящей, где враг партии, а где ее верные члены, Вы допускаете, чтобы в ссылке буквально гибли большевики-ленинцы. Бывшего каторжанина Виленского-Сибирякова ГПУ доставило в Москву в безнадежном состоянии. Тов. Альский, наживший на революционной работе в Китае тяжелую болезнь, истекал кровью в Нарыме без врачебной помоши, и теперь пытаются еще его из Томской клиники гнать в Рубцовск, где нет никакой квалифицированной врачебной помощи. Преданный член партии тов. Тарас Хоречко метался в тифу и в беспамятстве в Нарыме, в местности, окруженной болотами, через которые не мог пробраться врач, и когда наши протесты заставили Вас, наконец, перебросить [его] в Камень, то он, еле держась на ногах, отправлялся без денежной помощи, приходилось вести бой о нескольких рублях стоимости пересылки его багажа. Революционер-большевик, имеющий прошлое не хуже Вашего, должен был восстанавливать свои силы на 30 рублей в месяц. Мы об этом молчали перед рабочей массой, обращаясь только к Вам.

История болезни т. Троцкого переполняет чашу терпения. Мы не можем молчать и смотреть, как малярия разъедает силы борца, который всю жизнь служил только рабочему классу, который был мечом Октябрьской революции. Если у Вас фракционные интересы вытравила все воспоминания о совместной революционной борьбе, то пусть заговорит простой расчет и разум. Опасности, с которыми Республика Советов борется, растут. Вы, имея весь аппарат информации, лучше об этом знаете, чем мы, но и мы знаем, как Вы оцениваете положение. Только люди, которые не думают о борьбе против растущих опасностей, могут безразлично относиться к таянию сил такой боевой единицы, какой является тов. Троцкий. Но те из Вас, а я убежден, что их немало в ЦК, которые с тревогой думают о том, что несет завтрашний день, и которые хотят бороться против растущих опасностей, должны себе сказать: довольно игры со здоровьем и жизнью тов. Троцкого, Они должны поднять вопрос о прекращении ссылок большевиков-ленинцев с тов. Троцким во главе. Они должны в первую очередь добиться перевода в кратчайший срок т. Троцкого в соответствующие климатические условия с обеспечением ему квалифицированной медицинской помощи, с освобождением его от забот о куске хлеба. Делайте это поскорей, ибо сколько ни вынес рядовой партиец молча, он не вынесет сознания, что в Цен-тр[альной] Азии партия рабочего класса губит сознательного товарища, который страдал в первых рядах Октября.

Пишу Вам это письмо не для обострения фракционной борьбы, а пишу, чтобы покончить с положением, которое способно расширить канавы, вырытые Вами и отделяющие Вас от нас, лишенных партбилета, снабженных билетом за печатью ГПУ с обвинением по 58 ст., но чувствующих себя членами партии и бо-рящимися за интересы рабочего класса.

Томск, 25 октября 1928 года.

К.Радек.

Т-2835. Публикуется впервые. Гектографическая копия (обращение служило также и листовкой).

16

Дорогой Лев Давидович!

События последнего времени заставляют нас реагировать на них положительно. Платформа большевиков-ленинцев, на которой мы стояли, стоим и будем стоять в дальнейшем, обязывает нас каждый раз учитывать своеобразные обстановки и менять тактику, если обстановка переменилась. В этом заключается большевизм.

Что изменилось в международной обстановке за последнее время? Международное рабочее движение характеризуется переходом рабочего класса от отступления к наступлению: события в Вене, Польше, Руре и др. Революционизирование рабочего класса говорит о недалеких грядущих боях за революцию на западе. Коммунистический Интернационал должен поэтому быть во всеоружии, чтобы в нужную минуту быть готовым привести в движение машину революции. Успех или неуспех революции в эти исторические дни, будет зависеть от того, насколько ее авангард приведен в боевой порядок и как он действует. Коммунистический Интернационал за последние годы дал глубокую трещину. За отпластованием левого крыла сейчас происходит отпластование вправо. Приближающиеся события могут застать Интернационал врасплох, в состоянии его полного распада, что значило бы разгром революции без боя.

Разгром революции на Западе значил бы ослабление и СССР.

Историческая роль правых ВКП(б) заключалась бы тогда только в том, чтоб революцию предать. Поэтому, правый уклон внутри партии опасен для революции как никогда, ибо социальные корни правых исходят изнутри – кулака, нэпмана и бюрократа; извне – международных капиталистов – поражение китайской революции, английской стачки и венских событий. Здесь черпает свои силы оппортунизм.

Однако, главная опасность со стороны правых еще впереди. Сейчас лишь идет генеральная репетиция. Брошен лишь пробный камень. Сделано лишь идеологическое прощупывание (см. речь Рыкова на московском партактиве, Угланова, Рютина, «Заметки экономиста» Бухарина и проч. Партия Ленина перешла от отступления к обороне, а частично уже и к наступлению на оппортунистическую правую опасность. Нет ничего опаснее в эти тяжелые дни для партии рабочего класса, диктатуры пролетариата и пролетарской революции, как атака слева в таком недопустимом виде, как расклеивание листовок, стачка, тайное голосование в Союзах и Советах, что только дезорганизует и без того дезорганизованные правыми ряды партии и пролетариата.

Задача большевиков-ленинцев состоит в том, чтобы свою принципиальную линию всегда сочетать с действительностью каждого отдельного периода. Наше положение о путях и темпе индустриализации, изложенное в платформе ленинцев, остается для нас незыблемым. Мы только протестуем против игнорирования того, что произошло и происходит в последние недели у всех на глазах в области изменения (к лучшему) – не только на словах, но и на деле – отношения Сталина и сталинцев к вопросу об индустриализации.

Пятилетка, утвержденная XV съездом в пунктах о вложениях в промышленность и совхозы, сейчас значительно изменена. В текущем строительном году увеличен в промышленности основной капитал на 17,4%. Объем капитальных вложений в текущем году возрос таким образом до 1 миллиарда 650 миллн. руб., т.е. на 26% больше прошлогоднего. Судя по первым сведениям открывшегося Пленума ВСНХ, в текущем году будут начаты работы по постройке двух гигантских металлургических заводов – Тельбеского и Магнитогорского. Кроме того, ВСНХ обещает форсировать постройку Петровского металл[ургического] завода в Сибири, а также Сталинградского тракторного завода, и Ростовского завода сельско-хоз. машин На все эти работы дополнительно сверх контрольных цифр отпущено 250 миллн. рублей. Дополнительное расширение производства привлечет и дополнительную рабочую силу в размере 18.000 рабочих. Все это, разумеется, далеко еще недостаточно и не может произвести решающего перевеса социалистического сектора в народном хозяйстве нашей страны. Темп развития промышленности нужен безусловно более сильный, и только при этом условии СССР, в отношении уровня развития производительных сил, сможет догнать капиталистические страны. В этом вопросе мы отдаем себе полный отчет. Но даже такой урезанный темп есть все же хорошее начало и повышает, хотя и незначительно, удельный вес социалистического сектора.

Мы отдаем себе полный отчет также и в том, что расширение промышленности в том виде, как оно предполагается, повлечет за собою увеличение производительности труда рабочего, уплотнение его трудового дня, т.е. частично будет произведено за счет рабочего класса, тогда как оппозиция взяла бы часть средств из капиталистического сектора. Но мы отдаем себе отчет также и в том, что даже эти, по-нашему незначительные мероприятия по расширению промышленности, проводимые сейчас сталинской фракцией, вырваны ею у правой рыковской фракции в результате ожесточенной борьбы с нею. Правая фракция против увеличения темпа, хотя бы и незначительного вообще, и даже не за сохранение нынешнего темпа индустриализации, а наоборот, за его значительное снижение. Таким образом, если правые работают на контрреволюцию, – сталинцы работают сегодня на революцию. Этого не понимать нельзя.

Промышленность является ареной классовой борьбы. Кто против ее расширения, тот становится по другую сторону баррикады, тот злейший враг революции, против которого должен быть направлен сосредоточенный огонь подлинных большевистских элементов, как внутри партии, так и вне партии. Сталин и его фракция борется за быстрый темп развития тяжелой индустрии ожесточенно – вот уже на протяжении многих недель. Борьба завязалась серьезная, в которой они, сталинцы, могут и потерпеть поражение, ибо силы врага огромны. Сталин борется за индустриализацию против ее врагов, тем самым он становится на нашу сторону баррикады. Это надо видеть и осмыслить.

В платформе большевиков-ленинцев дано правильное предвидение размежевки сил в Центральном Комитете на рыковцев и сталинцев и неизбежности борьбы между этими двумя течениями. Борьба завязалась тут же по окончании XV съезда и впервые приняла наиболее обостренные формы перед февральским Пленумом ЦК, знаменовавшем собою сдвиг влево. Оживление в стране классовых врагов –объявление кулачеством государству хлебной стачки усилило еще более дифференциацию в ЦК и окончательно положило водораздел между правыми и сталинцами. Причем, размежевка сил произошла со значительным перевесом вправо. Об этом убедительно говорят июльский и ноябрьский Пленумы, на которых сталинцы потерпели поражение (см. материалы этих Пленумов).

В ВКП(б) и других секциях Коминтерна за последнее время оживилось правое крыло и угрожает захватом руководства. Победа правых в Коминтерне привела бы к разгрому мирового рабочего движения; победа правых в ВКП(б) означала бы реставрацию капитализма. Все эти грозные симптомы, ведущие свое начало с момента разгрома оппозиции, обязывают нас, большевиков-ленинцев, быть настороже.

Своеобразие политической обстановки сегодняшнего дня мы обязаны учесть и так или иначе на нее реагировать. Однако мы оказались глухи ко всему происходящему.

Усиление и оформление правого крыла в ВКП(б) ведет неизбежно к формированию и оформлению большевиков на левом партийном фланге. Отпластовывание большевиков от центризма на левый фланг происходит в результате полевения партии и рабочего класса, переходящих в наступление. Давление оказывает и рабочий класс Европы, вступающий в острую борьбу со своей буржуазией. Уже сформировавшееся из бывших центристов левое крыло внутри партии под давлением международных и внутренних революционных сил ведет борьбу направо, правда, еще робко, нерешительно и непоследовательно. Нечего и говорить, что в неравной борьбе левым элементам внутри партии не справиться с правыми. Отсюда и встает вопрос о нашей им помощи. Можно с уверенностью сказать, что капитуляция левых элементов внутри партии перед правыми на ноябрьском Пленуме продиктована была соотношением сил в Центральном Комитете. Если бы мы нарушили свое молчание и вмешались бы в происходящую борьбу внутри партии против правых, то соотношение сил было бы иное и результаты были бы иные. Наше молчание оправдать ничем нельзя. Если мы не исправим ошибку, хотя бы и задним числом, то рискуем исторически вообще выбыть из строя. Нужно итти в ногу с событиями, а не тащиться в хвосте их.

Ничего нет пагубнее того мнения, которым проникнута некоторая часть нашей оппозиции, что основной опасностью сегодняшнего дня есть опасность со стороны сталинцев, а стало быть, и главный огонь должен быть направлен против них. Объективно такая точка зрения ведет к поддержке и усилению правых, а стало быть, и к поддержке сил, идущих против революции. Рыковцы уже поставили в повестку дня снятие Сталина с руководства ВКП(б) и разгром сталинцев. Направляя и мы свой удар туда же, тем самым приближаем историческую развязку. Нужно раз навсегда установить, что разгром нынешнего левого крыла в партии правыми приведет к разгрому революции. Оппозиции же тогда придется итти не в партию, а на эшафот, вместе с партией. В партию мы придем только через теперешнее левое крыло внутри партии. Это надо твердо запомнить. Поэтому, если нам дороги интересы партии и революции, мы должны не громить левых внутри партии, как это делают правые, а наоборот, всемерно поддержать их в борьбе с правыми. Только так можно сейчас ставить вопрос. Отмалчиваться уже нельзя, молчание для нас равносильно поддержке правых. Молчать сейчас преступно. Мы имеем в стране ряд восстаний, стачек и голодных бунтов. В дополнение к этому, хлебные стачки кулаков, шахтинцы и др. заговоры контрреволюции. В эти тяжелые дни для революции мы должны ясно и громко сказать, с кем мы. Наше молчание в период борьбы в партии с правой опасностью понято как наша солидарность с правыми. Разговоры и дела о форсированном наступлении против Сталина и сталинцев, как главного врага, усиливают эту веру.

Внутрипартийное положение за последнее время значительно изменилось к лучшему. Происходящая предвыборная кампания партийных Комитетов происходит под лозунгом широкой самокритики и внутрипартийной демократии низовых партийных масс. Списки аннулированы, бюро ячейки избирается партсобранием вполне осмысленно, поскольку аппарат не навязывает свою волю. Партийные массы раскачиваются. Особенно это раскачивание началось со времени борьбы с правыми. Разговоры среди нас, что в партии ничего не произошло, а есть лишь очередная авантюра Сталина, – есть вредные разговоры, против которых нужна решительная борьба.

Мы считаем правильным ту мысль тов. Преображенского, где он говорит: «Левое крыло разбито, изолировано от партии, в ссылке и тюрьмах, место это на левом фланге партии оставаться пустым не может. Ходом вещей это место займут другие. Обострение классовой борьбы толкает к этому. И по всей вероятности, и более всего вероятно, что место займет Сталин». Слова «без нас кашу не сварят» находятся в явном противоречии с приведенной выше цитатой.

Из всего сказанного нами выше, вытекает основной вывод: нужен крутой и решительный поворот. Нужно не развязывать в этих тяжелых для революции условиях фракционную борьбу, что делается сейчас, а свертывать ее, ибо под наше знамя сейчас больше чем когда-либо становятся все недовольные и обиженные Советской властью – становится наш враг. Правым сейчас выгодно, чтобы мы не приближались к партии, а отдалялись от нее. В отдельных случаях правые даже будут помогать нам бороться со Сталиным. Больше того, они с удовольствием заключили бы сейчас с нами блок против сталинцев.

Смысл нашего письма состоит в том, чтобы поделиться с вами нашим мнением на обстановку сегодняшнего дня. Мы, рядовые оппозиционеры-рабочие, считаем необходимым нашим дорогим вождям: Льву Давидовичу, Смилге, Преображенскому, Радеку, Ищенко и др. – сделать сейчас от имени всей оппозиции большевиков-ленинцев заявление к партии, в котором решительно отмежеваться от ультралевых децистских настроений в наших рядах, под знамя которых становятся все ненавидящие диктатуру пролетариата. Заявить также, что диктатура пролетариата переживает грозные дни и что раскол в партии в этот период означал бы крушение диктатуры; что нам интересы партии и революции дороги, и поэтому мы согласны итти обратно в партию на основе наших взглядов со всей решительностью, бесповоротно. Не допустить раскола партии мы должны во что бы то ни стало. Обстановка для подачи такого заявления вполне благоприятна (см. речь Сталина на Октябрьском Пленуме МК и другие документы). Наш приход в партию сейчас будет не поражением нашим, а нашей победой, а стало быть, и победой партии.

Враг революции у ворот, медлить нельзя, нужно торопиться.

Абатуров В.М. Член ВКП(б) с 1918 г. Оппозиционер-рабочий. Боярчиков А.И. Член ВКП(б) с 1920 г.

Москва, 2 декабря 1928 г.

Т-2909. Публикуется впервые.